Пуля для безнес-леди

Леонид выпил коньяк, не отнекиваясь, за длинный день скитаний с этой дамочкой он тоже изрядно устал.

- Вы будете писать о том, что видели? - спросил Настю.

- Вряд ли... может быть, когда-нибудь... Сейчас найдется много борзописцев, возжелающих описать это. Все будет: и славословие, и проклятия, а если одним словом - блудословие.

Насте казалось, что с той минуты, когда утром на даче она включила телевизор, прошла уже целая вечность. Из мирной жизни она шагнула в военную или, в любом случае, предвоенную, жила в одной стране, а теперь может оказаться в другой.

- В одном вы, дорогой Ленечка, позвольте мне вас так называть, правы, у России сегодня началась новая история.

Она налила по новой и тут же выпила. Коньяк показался безвкусным. И было себя очень жаль. Кто она такая, в самом деле? Муж есть и вроде его нет, квартира как с неба слетела и может так же обратно улететь, в редакции - белая ворона, в жизни - неприкаянная собачка, не знающая, в какой бок её завтра пнут, а то и на живодерню поволокут.

- Так и будем молчать? - Очередная рюмка произвела на неё ожидаемое действие, она почувствовала себя легко и бодро.

- Включите телевизор, - попросил Леонид, - надо же знать, что там происходит.

- А пошли они все к трахнутой матери! Что происходит, спрашиваешь? По новой делятся на "красных" и "белых", - в сердцах ответила Настя, но телевизор включила.

Несмотря на позднее время одна из программ работала. Показывали "картинки" с улиц: людей, танки, растерянные лица милиционеров, горластых интеллигентов, эмоциональные речи которых тонули в шуме охваченного волнением города. Еще сообщали о распоряжениях ГКЧП: шел в эфир трескучий набор фраз о восстановлении конституционного строя, приверженности идеям перестройки. Мелькнули и кадры с пресс-конференции Янаева: он явно крепко поддал и на вопросы корреспондентов отвечал сбивчиво, косноязычно. Физиономия у него была багровой, под глазами провисли темные мешки.

- Алкоголик, - со злостью сказал Леонид. - И ведь всем известно, что алкоголик, а выдвинули в вожди, придурки.

- Он и меня угощал коньяком с шоколадом и лимончиками, когда брала у него интервью. Посчитала за честь выпить с вице-президентом.

- Больше ничего не предлагал? - насмешливо спросил Леонид.

- Не решился. Все-таки в его служебном кабинете были, а там все, сам знаешь, насквозь слушается.

- Ну, на таком уровне трахнуть журналистку большим грехом не считается, - со знанием дела сказал Леонид. - Но ты права, компромат в сейфе хранился бы до поры до времени. И обернулся бы или против него, или ударил бы по тебе - наперед никогда не известно.

Диктор сбивчиво комментировал события, в целом в благожелательной для ГКЧП тональности. Выходило, что чуть ли не вся страна поддерживает "решительные меры" ГКЧП.

- Старается Ленечка, - язвительно сказала Настя.

- Кто, кто?

- Не волнуйся, не ты. Есть такой телевизионный босс одного имени с тобой, в огне не горит и в воде не тонет. У нас его жена работает в корректуре. Последнее время на работу приезжала с двумя охранниками. Сидит за столиком, гранки почитывает, а два лба у двери торчат. Да не про таких, как ты, говорю, - заметила чуть мимолетную гримаску на лице Леонида, доподлинные лбы... - Она весело рассмеялась:

- В корректуре одни барышни работают... Они в туалет, а те следят, когда побежали и когда вернулись, чуть ли не по часам засекают.

Леонид тоже улыбнулся, но совсем невесело: не позавидуешь тем парням, которых приставили к высокопоставленной супруге.

Настя выключила телевизор и спросила:

- Можно врубить телефон на минутку? В редакцию надо все-таки позвонить.

Леонид засомневался, но Настя его успокоила:

- Не беспокойся, лишнего не скажу. Но если не обозначусь - ещё подумают, что сбежала, затаилась. А что язык малость заплетается, так это даже нормально - события чрезвычайные и состояние должно им соответствовать.

И вновь Леонид подумал, что не такая уж простушка его дамочка, ой, не простушка.

Настя позвонила в приемную Главного, трубку снял дежурный помощник. Он сообщил, что Главный как уехал с утра, так и не возвращался, дома у него телефон молчит, на даче тоже. Насте стало немного жаль Главного, все-таки неплохой он старик, измотанный, изношенный. И время его прошло...

- Кто распоряжается в редакции? - поинтересовалась.

- Фофанов. Он объявил себя "и.о" и назначил назавтра редколлегию на 17.00...

Хитер бобер Фофанов, автоматически отметила Настя. Завтра к семнадцати ноль-ноль точно уже будет ясно, чья возьмет.

- Хорошо, что ты позвонила, - вспомнил помощник. - Фофанов тобою интересовался. Он ещё у себя, позвони по прямому.

- Мне сложно, я из автомата, - на ходу придумала Настя. - Скажи ему, завтра позвоню.

- Ты сейчас где?

- Как это где? Конечно, у Белого Дома... Сейчас пойду к зданию СЭВ, потом пройдусь по Арбату...

Настя сочиняла вдохновенно. Помощник Главного все-таки засек её прерывистую речь.

- С тобой все в порядке?

- В полном... А, догадываюсь, о чем ты... Это я с защитничками тяпнула.