Пуля для любимого

— Не совсем. Точнее, совсем нет. Анастасия Николаевна, давайте спокойно побеседуем, и я вам все объясню. Может быть, мы поговорим в машине, чтобы не мерзнуть?

— Ну нет, — резко отказалась Настя, — ни в какую машину я с вами не сяду!

— Как хотите, — равнодушно пожал плечами незнакомец.

— Я вообще хочу пойти домой и больше никогда в жизни вас не видеть, — не задумываясь, выпалила Настя.

Мужчина оставался все таким же равнодушным.

— Да пожалуйста. Идите, куда хотите. Если, конечно, вы не думаете ни о себе, ни о своем ребенке.

У Насти подогнулись коленки.

— Что? Что такое? Что с Никитой?!

— Пока ничего, — ответил ей мужчина, выразительно подчеркивая слово «пока».

— Я ничего не понимаю! Господи, что происходит? Кто вы такой, в конце концов, и что вам от меня нужно?

— Ну не могу же я отвечать одновременно на все ваши вопросы. Начнем, пожалуй, с самого простого. Меня зовут Георгий Петрович Власов, и можете мне не говорить, что это вам очень приятно. Обойдемся без формальной вежливости. И пожалуй, я буду называть тебя по имени, ты девочка совсем молодая. — За хорошими манерами Георгия Петровича сквозило что-то совсем иное.

Настя растерянно молчала. Она совершенно не понимала, что это за человек и что он от нее хочет, и боялась его. В то же время его неопределенная угроза была такой недвусмысленной, что просто убежать от него она не решалась.

— Так вот, Настя. Говоря попросту, по-русски, в дерьме ты по самые уши. Твой муженек ухитрился продать заложенную квартиру. Теперь она отошла его кредиторам, а человек, купивший эту квартиру, остался ни с чем.

— А при чем здесь я? — удивилась Настя. — Ведь это он все сделал, а не я, я даже не знала...

— Да это никого не волнует, знала ты или нет. Главное — хозяйкой квартиры была ты, закладывалась и продавалась она от твоего имени, и, стало быть, ты и отвечаешь за все последствия.

— Но как же так! Это же несправедливо! — запротестовала Настя, до которой еще не дошло, что все это происходит на самом деле и говорится всерьез. Она еще не понимала, что все ее предыдущие неприятности — потеря квартиры, уход Игоря — вскоре покажутся ей мелочами вроде сломанного некстати каблука.

Власов посмотрел на нее с каким-то брезгливым сожалением, как смотрит человек на попытки полураздавленного жука еще куда-то ползти.

— А кто говорит о справедливости? Все должно быть правильно, а справедливость тут ни при чем. И кстати, скажи-ка мне, разве справедливо, что человек пошел навстречу твоему Игорю, ссудил ему денег, а тот потом его так кинул?

Настя осмелела от страха и дерзко спросила:

— А что, у этого человека деньги последние были? Ему что, есть теперь нечего? Не думаю!

— А вот это не твое дело! — оборвал ее Георгий Петрович. — В общем, так, красавица моя. Неделя тебе сроку, ищи деньги, где хочешь. В милицию ты, конечно, обратиться можешь, но не советую. Во-первых, тебя же аферисткой и сделают — твоя же квартира то в залог ушла, то продали ее от твоего имени. Афера чистой воды. Ну а во-вторых, у тебя такой пацан симпатичный, жалко же его...

У Насти действительно во время этого разговора уже созрело решение тут же, не заходя домой, бежать в милицию, но тут она поняла, что ни за что этого не сделает. Защитить они не смогут ни ее, ни, главное, Никиту.

— А сколько же Игорь вам должен? — нерешительно поинтересовалась она.

— Ты, красавица, ты должна. Ну, основная сумма плюс проценты...

Тут Георгий Петрович, весело глядя на Настю, назвал ей такую сумму, что она и сама невольно засмеялась. Смех этот прозвучал так неестественно и настолько явно был просто нервным, что Настя тут же оборвала сама себя и поинтересовалась:

— Как вы вообще могли подумать, что у меня может быть такая сумма?

— Ну кто же тебя знает? Может быть, у тебя любовник богатый или еще что...

— Раз вы так хорошо про меня все знаете, значит, в курсе, что никакого любовника, ни богатого, ни бедного, у меня нет!

— Ну так заведи, — отрезал Георгий Петрович. — Все, на сегодня разговор окончен. Я тебя найду дня через три.

Он ушел неспешной походкой. Настя, застыв на месте, смотрела ему вслед, пока высокая плечистая фигура не затерялась в сгустившейся темноте.

Она стояла так, пока не почувствовала, что совсем замерзла. Медленно, пошатываясь, Настя добрела до троллейбусной остановки и почти рухнула на скамейку под стеклянной крышей.

— Пьяная, что ль? — неодобрительно покосившись, отодвинулась от нее толстая пожилая тетка в ярко-малиновом пальто.

— Да вроде не пахнет, — бесцеремонно сунулся к Настиному лицу шустрый дедок.

— Наркоманка, значит, — немедленно сделала вывод толстуха. — Развелось их, приличным людям уже деваться от них некуда. Вы от нее подальше не всякий случай, а то мало ли что...

Настя слышала, как сквозь вату, все эти разговоры, но не испытывала ни малейшего желания объяснить, что она не наркоманка. Какая, собственно, разница, за кого они ее примут?