Пуля для невесты. На карусели чувств (СИ)

— То-то я смотрю, все здесь сами себе готовят, да? — продолжал закипать сатир. — Или нововведение на кухне касается только меня?

— Для особых людей — особые правила.

Илларион остановился, так и не дойдя до кушетки всего пару шагов. Да застыл, как громом пораженный, судорожно сжимая поднос. Даже пальцы побелели от сдерживаемой силы.

Я тяжело сглотнула в предчувствии бури.

Успев узнать вспыльчивый характер Иллариона, и вовсе стоило ожидать выброс негодования размером с маленький армагеддец.

— Я же уже извинился! — процедил сатир.

— И я это приняла к сведению, — кивнула Ада. — Спасибо, что напомнил. Трудно даже оценить величину твоего героического поступка. Переступить через собственное раздутое эго размером с половину континента, и правда, достойно восхищения.

Помня о ее недавней бурной реакции на ситуацию, да общем подавленном состоянии из-за неминуемого возвращения в собственный, осточертевший мир, я безмерно удивилась. Ада говорила ровным тоном, точно не осыпала мужчину язвительными замечаниями, а обсуждала рецепт очередного пирога. Никак не укладывалось в голове, как подруга может выглядеть столь равнодушной и спокойной, когда внутри нее наверняка бушуют те еще африканские страсти?

— Может мне еще ниц пасть и начать выцеловывать твои следы на паркете, чтобы смягчить взыгравшую женскую гордость?

— Зачем же? — выгнула бровь девушка. — У нас есть кому полы мыть. Не утруждайся. Тем более, что качество такой твоей работы явно будет уступать профессиональным уборщикам.

Илларион рыкнул.

Ни Егор, ни Петр не спешили вклиниваться в диалог, если этот словесный пинг-понг вообще возможно было так назвать. Видимо, не только я чувствовала, что встревать между парочкой, от которой прямо искрило, то же самое, как встать на линию огня, подставляясь под шальную пулю. Никто не спешил примерить роль добровольца-камикадзе. Ведь глупо же помирать в самом расцвете сил, правда?

Петр был занят поглощением завтрака. Ел он с аппетитом, но медленно, изящно орудуя ножом и вилкой, явно растягивал удовольствие. И делал это с таким умиротворенным видом, словно вокруг распростерлась шикарная природа, возвеличенная трелями птиц, а не довольно тесная лаборатория, наполненная переругиваниями.

От сумасшедшего вкусного запаха блюда у меня во рту прибавилось слюны. Хоть голода, как такового, не ощущалось.

Егор, я отметила, по большей мере даже не следил за перепалкой Иллариона и Ады, а не спускал с меня тяжелого, мрачного взгляда. Точно делом всей его жизни вдруг стало пробуравить во мне дыру. Размером с мяч для гольфа.

В какой момент игра в «гляделки» мужчины трансформировались активными действиями — я не заметила. Лишь когда он ухватил меня за руку и потащил к выходу из лаборатории, прошипев что-то неясное, поняла — еще дольше игнорировать Егора у меня не получится. Не позволит.

— Берсерк для тебя плохой выбор в любовники.

Эта ядовитая фраза оказалась первым, что я услышала, как только Егор перестал тащить меня за собой по узкому коридору медотсека, наконец, остановившись.

Я оказалась лицом к лицу с мужчиной, который лишь благодаря остаткам самообладания все еще находился в относительном спокойствии. Но судя по лихорадочному блеску глаз, плотно сжатым губам и напряженной позе — он был на грани. От… ревности?

С одной стороны, я испытала волну негодования от очередных беспочвенных обвинений Егора, с другой — злую радость и даже крохотную долю триумфа. Ведь если ничего сильного не чувствуешь к человеку — ты априори не способен на ревность. Правда же?

Первым желанием оказалось выколоть эти наглые, безумно привлекательные глаза упрямца! Но я сдержалась, решила подыграть и посмотреть на дальнейшую реакцию мужчины. Поэтому отступила от Егора на шаг и приняла наиболее расслабленную позу, что позволяла ситуация.

— И почему же? — даже получилось улыбнуться краешком губ.

Мужчина скрипнул зубами, продолжая следить за мной так пристально, как хищник перед решающим броском на охоте.

— Он сильный, надежный, — с притворным энтузиазмом стала загибать пальцы я, — решительный, дружелюбный, смелый, честный! И не пасует перед доверием понравившейся женщине, а не играет с ней в идиотские игры, кто кого переврет!

Последнее выделила особо. И невинная колкость отлично достигла адресата. У мужчины даже дыхание сбилось. Стало громким, шумным, нервным.

На прищуренный взгляд Егора я ответила наивным пожиманием плеч. Мол, раз спросил, так и получай откровенность! Ведь этого же добивался?

А то, что не испытываю женский интерес к Петру — дело десятое. Тем более все реакции Егора прекрасно доказывали его истинную веру моей маленькой лжи. Так стоит ли пытаться доказать обратное, оправдываться перед тем, кто заранее слеп и настроен видеть зачатки предательства там, где их совсем нет?

— Если не хочешь закончить так, как последние его любовницы, то прислушаешься к моему… совету, — прошипел ревнивец.

— И как же закончили его любовницы?