Пуля для певца

На этот внеочередной сходняк прибыл весь цвет российского криминала — Сеня Мировой из Москвы, Вольдемар Кулак из Кемерова, Сашок Паленый из Вятки, волгоградский вор в законе Виктор Касторов по прозвищу Бритва… Много было важных и влиятельных людей в этом зале, а Санкт-Петербург представляли трое, одним из которых был Яков Михайлович Тягайло, он же Тягач.

Авторитеты собрались толковать о серьезных делах, поэтому стол был почти пуст, если не считать множества бутылок с минеральной водой, хрустальных стаканов, массивных антикварных пепельниц и нескольких бутылок дорогой водки специально для тех, кому могло стать нехорошо или попросту невтерпеж. После съезда присутствующие планировали переместиться во дворец спорта «Юбилейный», где уже были накрыты столы, и полсотни расторопных официантов из лучших ресторанов города готовили банкет, который дожен был состояться независимо от того, как решатся наболевшие вопросы, а также судьба Арбуза.

Тягач на правах хозяина лично рассадил дорогих гостей, стараясь не обидеть никого, но его беспокойство оказалось напрасным, потому что стол был круглым, как при дворе короля Артура, да и боярские времена, когда кто-то мог сидеть выше или ниже другого, давно прошли.

Сначала разговор зашел о бензоколонках, на которых группировка Миши Утюга вознамерилась разместить сеть игральных автоматов, чтобы сделать посещение заправки для водителей более приятным, а для владельцев автоматов — более прибыльным. Но в городской управе заартачились, и дело было даже не в деньгах. Отцы и матери города, поверив опрометчивым телевизионным заявлениям президента, возомнили, что времена воровского правления подошли к концу, и решили повернуться к криминалу задом. Это было недопустимо, и собрание постановило в кратчайший срок урезонить оборзевших чиновников, вплоть до физического устранения наиболее активных сторонников законного образа ведения дел.

Потом с кратким докладом выступил Беня Пузырь, который с целью эксперимента открыл в разных местах города восемь питейных заведений нового толка. На самом деле ничего нового в этих забегаловках не было, но для немолодых любителей советской старины посещение рюмочных, а Беня открыл именно классические советские рюмочные, было истинным наслаждением. В этих рюмочных негромко звучала эстрадная музыка шестидесятых годов, подавалась исключительно водка в граненых стопках плохого стекла, а на витрине имелся небольшой, но проверенный десятилетиями ассортимент — бутерброды с килькой и яйцом, сало на куске черного хлеба и мятые маринованные помидоры на блюдце.

За столами можно было только стоять, что обеспечивало высокую проходимость рюмочных, на кафельных стенах висели антикварные советские плакаты, призывающие к бдительности и ударному труду, и единственной данью нынешним прогрессивным временам были чистота, наличие туалета и охранник у дверей на случай, если кто-то из посетителей переберет и поведет себя некультурно. Эксперимент увенчался абсолютным успехом, и Беня намеревался открыть в городе двести, а то и триста подобных заведений. На это требовались большие деньги, и общество с дорогой душой поддержало инициативу, решив выделить из городского общака столько, сколько понадобится.

Далее были рассмотрены такие насущные вопросы, как падение выручки от пасущихся на крупных перекрестках инвалидов, разгромная статья о коррупции в «Ведомостях», в которой автор позволил себе назвать некоторые имена, не подлежавшие разглашению, перестрелка на Южном шоссе, унесшая жизни восьми членов двух противоборствующих группировок, недопустимое повышение ментовских аппетитов, приводящее к убыткам и испорченному настроению, и многое, многое другое.

Примерно через полтора часа был сделан небольшой перерыв, после которого планировалось начать обсуждение очень важного вопроса, касающегося внутренних дел криминального сообщества, а именно непозволительных поступков вора в законе Михаила Арбузова, имевшего вполне понятную кликуху Арбуз.

Прогулявшись по графскому особняку и подивившись богатству прежнего владельца, а также по заслугам оценив заботу заинтересованных лиц о памятниках старины, заседатели вернулись в бальный зал и расселись по своим местам.

Арбуз уже был там и сидел на отведенном ему месте, которое находилось как раз напротив Тягача, бывшего на этом собрании председателем. Какими бы серьезными ни были адресованные ему претензии, Арбуз был вором в законе и уважаемым человеком, поэтому никаких ущемлений его достоинства не допускалось, и он занимал одно из равных мест за столом.

Тягач постучал карандашом по стакану с минералкой, откашлялся и сказал:

— А теперь поговорим о делах скорбных.

Гул негромких разговоров стих.

Тягач посмотрел на Арбуза и ровным голосом, стараясь не выдавать никаких эмоций, произнес: