Пуля для певца

Выбравшись из толпы, Роман купил у спекулянта билет и направился к турникетам. Милиционер прошелся по его одежде металлодетектором и подтолкнул в сторону контролера. Тот небрежно оторвал полбилета, и Роман наконец оказался на территории стадиона. Отойдя в сторонку, он посмотрел на часы. Было десять минут третьего. До начала матча оставалось еще пятьдесят минут.

Та-а-ак… Ну и где эта бомба?

На трибунах ее быть не может, значит — под ними.

Роман прошелся взглядом по трибунам, и ему стало тоскливо. В трибунах, опиравшихся на облупившиеся каменные колонны, было множество окон и дверей. Бомба наверняка спрятана в одном из помещений под трибунами, и попробуй угадать, в котором именно!

И еще подсказка эта дурацкая — «хочешь похудеть — спроси меня, как».

Может быть, Самоедов имел в виду какуюнибудь секцию похудения? Или фитнес-клуб? Места под трибунами было не так уж и много, но небольшой спортзал там вполне мог разместиться.

Роман закурил и, облокотившись на парапет, попытался собраться с мыслями.

Вокруг него сновали возбужденные фанаты, украшенные бело-синими шарфами, шапочками и прочими предметами туалета, выполненными с соблюдением зенитовской символики. От белосиних флажков рябило в глазах.

«Вот она, толпа, — подумал Роман, — и делай с ней что хочешь. Хочешь — они разнесут стадион, хочешь — сровняют с землей американское консульство… Только умей управлять ею, и все дела. Все эти вожди — они умели. Умели и любили. Наверняка все, что они наворотили за долгую историю человечества, было продиктовано не какими-то идеями, а именно этой жаждой повелевать толпой. А музыканты эти стадионные? Шевчук тот же, Кинчев — мы, мол, вместе!»

Покрутив головой, Роман отогнал неуместные мысли о повелителях толпы и неторопливо пошел вдоль стадиона. Большинство служебных дверей, за одной из которых находилась бомба, были закрыты. Пройдя вокруг стадиона один раз, Роман начал второй обход, надеясь натолкнуться на что-то, чего он не заметил с первого раза, и тут в его кармане ожила трубка.

Даже не глядя на дисплей, Роман наверняка знал, что это Самоедов.

Поднеся трубку к уху, он спросил:

— Ну что, интересно стало?

— А ты не умничай, — ответил Самоедов, — лучше поторопись, а то ведь, сам знаешь, мясо грузовиками вывозить будут. Осталось всего пятнадцать минут.

— Как это — пятнадцать? — удивился Роман.

Посмотрев на часы, он сказал:

— Еще только двадцать минут третьего.

— Выбрось свои часы, — посоветовал Самоедов, — и поторопись.

Он отключился, а Роман, убрав трубку в карман, торопливо перевел часы.

Как бы то ни было, а спорить с террористом бесполезно. Если он говорит: осталось пятнадцать минут, значит, так оно и есть.

В какой-то момент их короткого разговора Роману страшно захотелось сказать: а я знаю, кто ты такой, понял, Самоедов? Но, понимая, что это было бы непоправимой глупостью, Роман сдержался. Пока Самоедов думает, что Роман не знает, с кем разговаривает, имеется хоть маленький, но все-таки козырь. И этот козырь мог в какой-то момент сыграть большую роль. Роман не знал еще, что это может быть за момент и какую роль сыграет козырь, но пренебрегать им не следовало.

Почти все болельщики уже заняли места на трибунах, и вокруг стадиона было пусто. Роман торопливо пошел по второму кругу, внимательно разглядывая двери. Одна из них была открыта, и над ней имелась надпись «Комната смеха».

— Вот смеху-то будет, если я не найду бомбу… — пробормотал Роман, подходя к двери, рядом с которой сидела пенсионерка, собирающая деньги за вход. У нее на груди висела табличка — «10 рублей».

— Желаете посмеяться? — устало оживилась контролерша.

— Не до смеху, — ответил Роман и заглянул в дверь.

Внутри помещения с косым потолком царила полутьма. Хотя, скорее всего, Роману это просто показалось после яркого солнечного света. Обведя взглядом ряды кривых зеркал, он собрался было повернуться и уйти, но тут заметил краем глаза силуэт худого, как палка от швабры, субъекта, колыхавшегося в одном из зеркал на фоне ярко освещенного прямоугольника двери.

Это было его отражение.

В голове вдруг всплыла рекомендация Самоедова: «хочешь похудеть — спроси меня, как».

Роман замер на секунду, потом решительно шагнул внутрь и немедленно услышал протестующий голос контролерши:

— А деньги, молодой человек?!

Отмахнувшись, Роман подошел к кривому зеркалу, установленному в грубо сколоченной деревянной раме, и заглянул за него.

На полу стоял туго набитый чем-то инкассаторский баул.

— Вы собираетсь платить? — раздалось за спиной Романа.

— Уходите немедленно! — ответил Роман, не сводя взгляда с баула.

— Я вот щас тебе уйду! Я вот щас милицию вызову, и она тебе уйдет, — пригрозила контролерша.

Роман услышал удаляющиеся шаги и присел на корточки около баула.

Внутри баула зловеще тикало.

«Хорошо хоть с часовым механизмом, а не с радиовзрывателем…» — облегченно подумал Роман и осторожно пошевелил баул рукой.

Ничего не произошло.

А если бы и произошло, то Роман наверняка ничего бы не успел заметить.

Бах — и ты уже на небесах.

А может быть, там и часики, и радио?

От такой мысли Роману стало не по себе, и он посмотрел на часы.