Пуля для певца

Дверь открылась, и на пороге показался человек, полностью соответствовавший этому прозвищу. У него не было ни прически, ни бровей, ни ресниц, и если бы его выкрасили в зеленый цвет, он стал бы вылитым Фантомасом, но раза в два помощнее.

— Принеси пива.

Фатомас молча кивнул и ушел.

— Освободи мне руки, — потребовала Лиза.

— А больше ты ничего не хочешь? — ехидно поинтересовался Самоедов.

— Ты что — боишься меня? У тебя же тут полный дом вооруженных бандитов, а я — всего лишь слабая женщина.

— Знаем мы таких слабых женщин, — недовольно пробурчал Самоедов, но все же взял из канцелярского набора, стоявшего на офисном столе, небольшой ножичек и разрезал скотч на руках Лизы.

С треском отодрав руку от кресла, она немедленно всунула палец в ухо и стала яростно чесать его. При этом она бормотала:

— Ни хрена-то ты не понимаешь в пытках. Все тебе — щипцы, мясо, ногти… Вот китайцы — молодцы. Таракана в ухо, и все дела. А ты — мясник, вот ты кто.

Самоедов с удивлением и интересом уставился на Лизу, чувствуя, что она все-таки нравится ему. В это время за его спиной открылась дверь, и прозвучал хриплый голос Фантомаса:

— Я пиво принес.

— Поставь на стол, — сказал Самоедов, не поворачиваясь.

Фантомас поставил поднос с пивом и стаканами на стол, бросил жадный взгляд на задорно прыгавшую в такт чесательным движениям обнаженную грудь Лизы и вышел, закрыв за собой дверь.

Наконец Лиза закончила чесаться и сказала:

— Ты лопух, Самоедов. Оно чесалось уже полчаса. И через какие-нибудь десять минут я и так рассказала бы тебе все. Без всяких пыток, только за возможность почесаться. Давай наливай.

Налив пиво в стакан и протянув его Лизе, Самоедов развернул стул в нормальное положение и удобно уселся на него.

— Ну, я слушаю тебя, — сказал он и приложился к пиву.

Лиза опустошила свой стакан, деликатно рыгнула и, взглянув на Самоедова, сказала:

— А говорить-то особенно и нечего. Ты, я вижу приготовился слушать двухчасовую исповедь… Расслабся. Ничего такого не будет.

И она протянула Самоедову пустой стакан.

Он послушно наполнил его, и Лиза, сделав глоток, сказала:

— Все очень просто. Ты хочешь отомстить Роману, но он теперь знает, кто стоит за всеми его неприятностями. А у Романа отличные друзья, и друзья эти вовсе не на помойке найдены. Ты себя, наверное, крутым считаешь, так вот они покруче тебя будут. Не веришь — убедишься. Ты думал, что ты, оставаясь инкогнито, охотишься за артистиком, развлекаешься, а он, поверь мне, очень серьезный человек и, если будет нужно, убьет тебя собственными руками. Вот, собственно, и все.

Самоедов помолчал, потом на его лице отразилась решимость, и он, глядя Лизе в глаза, сказал:

— Понятно. Все понятно. Я оказался перед достойным противником… Что ж, это даже интересно.

Он с силой потер ладонями лицо и снова посмотрел на Лизу:

— Теперь ты будешь у меня в заложницах. И я не посмотрю на то, какая ты красивая да изящная, какая ты умная и какой у тебя высокий полет. Я изуродую тебя, как бог черепаху, и отпущу. И весь остаток жизни ты будешь корчиться, как раздавленная лягушка. Ты мне веришь?

И он приблизил лицо к глазам Лизы, прикоснувшись носом к ее носу.

Она увидела в его зрачках жестокость и… и страх.

— Верю, — ответила она.

— Верь, — кивнул Самоедов и отодвинулся.

Он встал, повернулся к Лизе спиной и громко позвал:

— Фантомас!

Фантомас тут же появился на пороге.

— Отвезите эту девку в Лупполово и охраняйте. Если что — можете ее трахнуть как хотите. Я скоро приеду туда сам.

Он повернулся к Лизе и закончил:

— Нравится?

— Нравится. Вы понесете меня вместе с креслом или все-таки освободите?

Самоедов хмыкнул и, взяв со стола канцелярский ножичек, разрезал скотч.

Лиза отодралась от кресла и встала. Подойдя к Самоедову, она с силой наступила высоким и острым каблуком ему на ногу и сказала:

— Это тебе за сигарету.

Самоедов сморщился от боли, но не убрал ногу.

А через минуту, глядя, как ее уводят трое здоровенных братков, он усмехнулся и пробормотал.

— А все-таки ничего бабенка у певца…

Когда Лизу увели, Самоедов уселся в то самое кресло, к которому только что была привязана Лиза, закурил тонкую коричневую сигарку и, выпустив дым в потолок, задумался.

Как же она смогла найти его?

Ответить на этот вопрос, а он был первым из тех, которые Самоедов задал привязанной к креслу девушке, она отказалась наотрез. Он не стал настаивать, но теперь снова вернулся к этому вопросу и ответа не находил.

Если бы он знал, что Таратайкин, кроме всего прочего, рассказал Лизе о том, где именно Самоедов с регулярностью человека, тщательно следящего за своим здоровьем, совершает ежедневную утреннюю пробежку…