Пуля для следователя

— Если он станет подтрунивать, держаться свысока, то при этом непременно потеряет бдительность, — сказал Грязнов. — Между прочим, старый трюк — выпускать на матерых подозреваемых новичков, которые на первый взгляд могут показаться легкой добычей. На этом многие фраера зубы обламывали.

— Мне кажется, первый раз излишняя строгость тут не требуется, — задумчиво произнес Александр Борисович. — Первая встреча носит разминочный характер, вряд ли она окажется последней. А в принципе Светлана и приструнить сможет. Валяй, Светлана, договаривайся через его отца. При встрече же не забудь взглянуть, есть ли у того на ладони татуировка.

Неизвестно, как поведет себя сын, но вот Альберт Васильевич, поняв по голосу, что разговаривает с молодой женщиной, подтрунивал над ней не переставая, правда беззлобно, с отеческими нотками в голосе. Без особых проволочек заставил Анатолия позвонить Перовой, и та назначила ему назавтра встречу в помещении Зеленодольской прокуратуры. У москвичей была предварительная договоренность с Селиховым о том, что он создаст условия для оперативных мероприятий. В данном случае «условия» оказались небольшой комнатой, где, кроме четырех стульев и журнального столика, больше ничего не было. Однако Светлана сказала, что вполне обойдется и этим.

А вот явившийся с небольшим опозданием Анатолий Гордиенко — высокий, спортивный молодой мужчина, с такой же, как у отца, подкупающей улыбкой — был удивлен скудостью интерьера и повел себя точно так, как вчера предсказывали следователи: балагурил, кокетничал, держался достаточно высокомерно. Перова в меру подыгрывала ему, чтобы установить мирные отношения. Татуировки на руке у него не оказалось, особенного сходства с Бэкхемом тоже не наблюдалось. Видать, Федор из металлоремонта готов без разбора наделять людей чертами своего кумира.

Предложив посетителю раздеться, она терпеливо подождала, пока тот повесит куртку, одернет пиджак, поправит волосы, после чего представилась:

— Следователь Генеральной прокуратуры Светлана Кирилловна Перова.

— Очень приятно. Мое имя вам, судя по всему, известно.

— Вот о чем хотелось поговорить с вами, Анатолий Альбертович. Сейчас Генеральная прокуратура возобновила приостановленное было дело о фальшивых деньгах, которое в свое время начинал вести погибший ныне Юрий Павлович Поливанов. В связи с этим мы разыскиваем сотрудницу пункта обмена валюты Оксану Балахонову. Вам что-нибудь известно о ее нынешнем местопребывании?

— Ровным счетом ничего.

— Вы догадываетесь, почему я обратилась с таким вопросом именно к вам?

— Туманно. — Гордиенко пожал плечами. — Уж не на том ли основании, что я помог ей устроиться на эту работу?

— Именно так. Ведь это была довольно хлопотная процедура. Девушка не в соседнем доме жила, обитала за тридевять земель отсюда. Чтобы она переехала в Зеленодольск, вам пришлось предпринять определенные усилия.

— Ну усилия-то не бог весть какие. Дело в том, что до выхода в отставку я служил в Северограде, где и познакомился с Оксаной. Дело обычное. Она незамужняя, я холостой. Особого выбора в той глуши не было. Мы с ней встречались.

— Только из-за отсутствия богатого выбора?

— Нет. Она приятная женщина, и, когда я вернулся сюда, мы регулярно созванивались. Даже подумывали создать семью. Оксана мне очень нравилась. Когда я услышал о вакансии в пункте обмена, то предложил ей переехать в наш город. Хотелось быть с ней рядом. Она тоже не имела ничего против. Однако постепенно наступило взаимное, ничем не объяснимое охлаждение. И мы, как говорится, расстались друзьями. У нее своя жизнь, у меня — своя. Обид нет. Куда она уехала после увольнения, понятия не имею. Она со мной даже не попрощалась. Может, к родителям вернулась.

— Тогда бы мы ее не разыскивали.

— Ничего не могу сказать по этому поводу. Она теперь для меня чужой человек. Все в прошлом.

— От кого вы услышали о том, что в пункт обмена требуется сотрудник?

— Совершенно не помню.

— У вас были знакомые в этом банке?

— Нет. Поэтому я попросил отца связаться с президентом банка, замолвить словечко. Отец позвонил и попросил того застолбить место за Оксаной… — Вдруг Гордиенко насторожился: — А что это вы все записываете?

— Ваши показания. Дело в том, что Поливанов уже спрашивал вас про Оксану. К сожалению, часть его бумаг пропала. — Перова отчаянно блефовала, но это делалось по совету Турецкого.

— Что значит — часть? — нахмурился Гордиенко.

— То и значит, что не все бумаги на месте. Он же расспрашивал вас про Балахонову?

— Что-то типа того. Но как-то мельком, на ходу. Меня даже поразил такой приблизительный метод работы. Мне этот следователь показался неадекватным. Поэтому я не придал значения его вопросам. Кстати, я краем уха слышал от отца, будто все поливановские бумаги пропали.

— Остались кой-какие черновики, — мимоходом бросила Светлана, делая вид, будто что-то старательно записывает. Кончив писать, она подняла голову: — Теперь у меня несколько вопросов по поводу украденного у вас кортика.