Пуля, я, Рашид и Виталик

— Ах, эта свадьба, свадьба пела, пела и плясала, — хрипло постанывала Варвара, поднимаясь к себе на этаж нетвердой походкой.

На площадке пятого этажа девица слегка топнула — кирпич в стене дрогнул, и вывела звонкий пассаж:

— И крылья эту свадьбу вдаль несли-ии! Ши-ирокой этой свадьбе было места мало! И места было мало и земли! И-и-ых!

Она припечатала кулаком железные перила, расправила богатырские плечи, ухнула ночным филином и внезапно пошла вприсядку. В пиковый момент свернула за угол и обнаружила, что места перед ее собственной квартирой, и правда, мало. Возле двери на резиновом коврике стоял взъерошенный Дед Мороз. Борода у персонажа была скособочена, красный тулуп расстегнут на груди, а посох угрожающе направлен в сторону прискакавшей певицы.

Варвара была девушкой крупной, рослой, румяной, про такую говорят, кровь с молоком. Если всем телом навалится, то задавит весом. Поэтому для нее вооруженный посохом гость казался забавным приключением.

— Кого ожидаешь, дедуля? — спросила она, стаскивая с головы вязаную шапочку и пропуская через пальцы русые волосы.

— Тебя, — ломким фальцетом ответил бородач. — Вышел, споткнулся и очки потерял.

Варвара присмотрелась к подслеповато моргающему персонажу и нашла, что даже с бородой Деда Мороза, тот выглядит слишком юным. О-хо-хо, и совсем это не дедушка Мороз, а Генка из девятнадцатой квартиры.

— Зачем вырядился?

— Пошутить хотел, — вздохнул мальчишка. — Варь, я плохо вижу. Сунул очки мимо кармана, и они упали.

Варвара огляделась и склонилась за очками, аккуратно пристроившимися на кромке резинового коврика.

— Держи. Пошли, что ли чаем напою. Мне поговорить с кем-нибудь надо.

— Пошли, — радостно согласился Генка, обретая способность видеть. — Хочешь, придумай желание. Я могу стукнуть посохом о пол, тогда оно непременно сбудется.

Варвара открыла дверь и взмахом руки пригласила соседа в дом.

— Тебе чаю или водки?

— Прикалываешься? — засопел Дед Мороз, проходя в коридор и тяжело присаживаясь на тумбу. — Чаю с лимоном.

— Валенки сними и в зал.

Она включила свет в прихожей, скинула куртку и прошла на кухню, где почти сразу умиротворяюще зашумел включенный чайник.

Дед Мороз поглядел на свои валенки и легко выпрыгнул из них. На свет божий однояйцевыми близнецами явились носки горчичного цвета, грубой, домашней вязки.

В кухне что-то звякало, мелодично звенело, шумно лилось. Через десять минут в комнату вкатился высокий столик на колесиках, сплошь заставленный чашками, блюдцами и вазочками с чем-то рассыпчато-вкусным. Бросив столик перед диваном, Варвара включила компьютер и заглянула на розовую страничку.

«Странно. В семнадцать ноль шесть был в сети. Второй день читает ее трогательное сообщение и ничего не отвечает. Как там говорила начальница: напишет, не ответит, исчезнет. Может, у него настроение плохое, дома аврал, а на объекте форс-мажор?»

Она снова напечатала пару предложений, после чего нашла фотографию любимого и подозвала мальчишку, который не слишком ловко пытался освободиться от костюма Деда Мороза. Очки окончательно запутались в искусственной бороде.

— Иди сюда.

Для постороннего ее слова смахивали на приказ, но Гена давно знал Варвару и привык к ее безапелляционной манере общения. Он подошел, уставился на экран, потом перевел вопросительный взгляд на улыбающуюся соседку.

— Красивый, правда? Это мой одноклассник. Славиком зовут.

— Красивый. Был. Сколько лет прошло?

— Много. Но он совсем не изменился, — радовалась влюбленная.

— Ему здесь лет восемнадцать. Варь, это старая фотка! Другие есть?

Генка щелкал мышкой, небрежно листая любительские снимки. На остальных фотографиях — классические зимние пейзажи, городские улицы в снегу, а на самых последних — ледяной город, полыхающий огнем сиреневого неона.

— Северный город Двинск. Утром туда полечу, и спустя десять лет мы, наконец, встретимся. Представляешь, сижу я в ледяном городе на скамеечке, а тут появляется он с огромным букетом и… и что-то будет. У меня мысли в голове буксуют, сердце стучит «бух-бух-бух» и заходится от предчувствий. Смотри, — ткнула пальцем в экран, — на этой елочке перламутровые игрушки висят, радугой переливаются и сугробы там нечеловеческие!

Поглупевшая соседка зачаровано вела пальцем по елочке.

— Это капли растаявшего снега в объективе, — высказался Генка, разгоняя любовный морок. — Никаких игрушек нет! Свет падает, создает оптический эффект. Вот тебе и перламутровые шарики-фонарики.

Варвара свернула фотографии и вывела на экран свои сообщения без ответа. В преддверие Нового года нельзя думать о плохом. Она летит в сиреневый рай, где обретается ее потерянная за десятилетие любовь, вечный роман, девичье томление и сказочные грезы.

— Почему-то не отвечает? — подумала она вслух.

— Варя, вообще, куку? Ты ему сказала, что приедешь?

— Прилечу, — она раскраснелась от удовольствия. — Нас разделяют две тысячи триста километров, шесть часов лёту. Нет, не сказала. Это сюрприз. Он со вчерашнего дня вдруг перестал отвечать, а до этого целые простыни писал и даже обещал летом приехать. В августе. Говорил, что мы много времени потеряли.