Пуля, я, Рашид и Виталик

— Приданого? Счастья я хочу! Спокойной ночи, студиоз!

До двенадцати ночи Варвара занималась тем, что собирала багаж. Нервное возбуждение и мелкая дрожь в коленях косвенно указывали на непродуманность планов. Выставив чемодан в прихожую, она поняла, что сию же минуту скончается от жары. Приоткрыла дверь на балкон, в обнимку с подушкой села на диван и, зажмурив глаза, представила смеющегося Славика. Незаметно задремала, мечтая о вечно молодом любимом, затерянном в далеких северных широтах…

Варвара по колено завязла в снегу. Перед самым носом, ощетинившись иголками, покачивала темной лапою подозрительно знакомая елка: та, с фотографии, и без всяких шариков-фонариков. Лоб, щеки и нос обжигал ледяной ветер. Бр-рр! Было темно и очень холодно.

Зубы Варвары отбивали чечетку. Она перепугано огляделась и заметила сиреневые огоньки, сияющие чуть левее и значительно ниже.

«Ледяной город?»

Замерзшими руками натянула капюшон, туже перевязала шарф, отыскала в карманах рукавицы и только тогда вылезла из сугробов на обочине, куда ее затолкали глупые мечты.

«Как она сюда попала? Почему ничего не помнит?»

Варвара неправдоподобно медленно тянулась по пустынному тракту, два раза умылась снегом, в тщетной надежде проснуться. Однако дурной сон продолжался, обретая пугающую явь. Пока шла по дороге, видела силуэты всего трёх прохожих. Эти граждане куда-то торопились, расплывчатыми тенями пробегая мимо несчастной попаданки.

Она добрела до ледяного города, жизнерадостно расцвеченного фиолетовой подсветкой.

«Здрасьте! Вот и свиделись!»

Вход охранял белый медведь, злобно оскалившийся ледяной пастью на приезжую, пятью метрами выше — северная чайка, присевшая на камень, а в стороне от дороги — огромные прозрачные сани, — все скульптуры она помнила в деталях, потому глядела на лед без особого восхищения. Все эмоции растратила на мечты и фотографии. Дошла до первой скамейки, опустилась на сидение, нахохлившись в странном ожидании.

— Где ты? — спросила вслух через время.

Никакого Славика с цветами и без оных поблизости не обреталось.

В ответ из кармана раздался хрустальный звон. Варвара радостно выдохнула и вытащила телефон. Пощелкала кнопками и с недоверием уставилась на фотографию незнакомого субъекта, спящего на диване посреди развала мужского приданого: скомканной футболки, треников и носков. Край стола, заставленный салатами и пивными бутылками, прелестно дополнял новогодний натюрморт. Положа руку на сердце, субъект на диване отдаленно напоминал красавца Славика. Снова хрустальный перезвон, и чей-то усталый голос произнес:

— Сам идти не может. На скамейку рядом с тобой положить?

— Не надо, — испугалась Варвара.

Налетел холодный ветер, подняв с земли снеговую завесу. Некоторое время вьюжило, покалывая снегом щеки и лоб.

— Самое время проснуться, — она специально говорила вслух.

Возле ледяного медведя остановилась влюбленная парочка. Обнимались некоторое время. Потом эти двое прошли мимо Варвары, одарив ее тем же вниманием, что и скульптуру.

— Здравствуй, Дедушка Мороз, борода из ваты! — неожиданно засмеялся парень. Девица радостно повизгивала рядом.

Варвара удивилась, но потом перевела взгляд на руку и обнаружила большую рукавицу вместо варежки. На скамейке лежал объемный мешок с подарками и бутафорский посох. Схватилась за лицо.

— Усы, борода, — она нервно хихикнула, потом уткнулась лицом в рукав красного тулупчика, расхохоталась до слез и… проснулась.

«Это же надо было додуматься открыть дверь на балкон! Вся квартира промёрзла. И не такое приснится».

Варвара подскочила к балкону, довольно шумно заперла дверь, вытерла слёзы и посмотрела на часы. Три часа ночи. Самое время принять душ, попить чаю и вызывать такси в аэропорт. Усилием воли она отогнала в сторону нехорошие мысли, сосредоточившись на сборах.

Глава 2

Варвара шла по центральной улице и широко улыбалась. Погода выдалась великолепная: морозная и солнечная, сверкающая пушистой изморозью на еловых лапах и радующая скрипучим снежком под ногами. Если в мире и было счастье, то сейчас оно поселилось в городе Двинске.

К морозу Варвара испытывала искреннюю любовь. В зимние месяцы она хорошела: кожа, подчеркнутая нежным румянцем, выглядела изысканно-белой, серые глаза казались синими, а волосы начинали виться. Во всем теле ощущалась приятная бодрость, а его обладательница становилась подвижной, энергичной и веселой.

Ей было очень комфортно в меховой шапочке с отворотом, шубке из овчины и с пышным розовым шарфом-хомутом на шее.

Зима навсегда! — это был ее девиз и мечта, как и неизбывная тяга к прохладным местам. Она с удовольствием смотрела фильмы про Антарктиду, слушала новости про Крайний Север, а во сне видела плывущие айсберги. Начиная с конца мая, любительница льда и снега мучилась от жары. Тело виделось бесформенной амебой, мысли превращались в тягучую патоку, хотелось литрами пить холодную воду и бесконечно стоять под ледяным душем. Тридцать три раза проклинаемое лето. Да здравствует, бесконечная зима!