Пуля калибра 7,92

Внизу блеснула голубой излучиной река. Песчаные берега её сияли. По западному берегу тянулась траншея с окопами для пулемётов и противотанковых орудий. Дорога – правее. Горичкин видит её, мелькающую белой накатанной колеёй за деревьями. Над ней идти нельзя. Во-первых, можно напороться на зенитный огонь. Во-вторых, немцев надо обмануть. Лес рядом, и они тут же могут свернуть с дороги и рассредоточиться, укрыться под деревьями. Тогда атака штурмовиков не будет такой эффективной.

И тут Калюжный увидел две приближающиеся точки. Они возникли над обрезом пологого облака на западе и с каждым мгновением увеличивались, не смещаясь ни вправо, ни влево.

– Ваня! Мессеры! Со стороны солнца! Два!

– Держи их на расстоянии! Колонна – внизу. «Восьмёрка»! Делай как я!

Они ушли от дороги, сделали вираж и тут же легли на обратный курс. Теперь они шли над дорогой. Мессеры кувыркнулись, блеснув на солнце плоскостями, и согласованно, как привязанные, нырнули вниз. Готовили атаку. Калюжный повернул пулемёт, сделал необходимое упреждение и дал две короткие пристрелочные очереди. Одновременно длинная трасса в сторону истребителей ушла от ведомого.

– «Восьмёрка»! Атакуй танки! Моя – зенитка! – скомандовал Горичкин.

Колонна была небольшая: три танка, три бронеавтомобиля и эрликон на грузовом шасси. Зенитная установка шла в голове колонны.

– Фёдор! Держи «мессеров» на расстоянии!

– Они приближаются! Они атакуют!

А внизу уже мелькали коробки танков. Захлопала зенитка, и белые, как толстые шерстяные нитки, трассы прошли рядом с кабиной. Горичкин вдруг почувствовал, что в следующее мгновение он наскочит на них. Он тут же бросил машину в сторону. Трассы пронеслись стороной. Но и пуск он сделать не успел. Пошли на разворот. И в это время, на вираже, их атаковали истребители. Пули ударили по плоскостям. Полетела обшивка.

– Ах вы сволочи! – закричал Калюжный и, мгновенно поймав в прицел поджарое тело «мессершмитта», выпустил в него длинную очередь.

Попал или не попал, пока не понять. Но истребители ушли выше и снова начали перестраиваться для атаки. А это означает, что они успеют произвести ещё одну штурмовку колонны. Теперь надо долбить по всей колонне. Пройтись основательно. Потому что другого случая, такого точного захода на цель мессеры им могут больше не позволить.

Ил-2 задрожал, нагнув нос к земле. Горичкин вёл машину точно над колонной. Нажал на красную кнопку. Пошёл сброс противотанковых кумулятивных бомб. Он засыпал ими и танки, и бронетранспортёры, заполненные плотными рядами касок, и зенитку, и всё, что мелькало и копошилось под ним на дороге. Самолёт, освободившись от груза, пошёл легче и послушнее. Но тут же Горичкин почувствовал сильный толчок, и голос Калюжного в наушниках:

– Горим!

Горим… Что ж, это ещё не конец. Не смерть его окликает. Нет, не она. Стрелок кричит. Его надёжный и опытный стрелок. Лучший в полку стрелок. И то, что Фёдор кричит, что Горичкин слышит его голос, свидетельствует ещё и о том, что они оба живы. Вот только высота… Не набрать им уже нужной высоты…

…Пуля пробила оконную раму, влетела в избу, ударила в грудь гауптману, стоявшему напротив широкой, недавно побеленной свежей извёсткой русской печи. Выйдя под лопаткой, она тут же нырнула назад и сделала облёт двора. Возле хлева, из которого пахло свинарником, сидел на корточках средних лет усталый человек в мундире шютце с нашивкой дивизии «Великая Германия». Пуля ударила ему в руку. Хрустнула перебитая кость. Человек охнул и опрокинулся на спину. Его тут же подхватили другие, сидевшие за стеной свинарника неподалёку. Может, на счастье усталого шютце рядом оказались санитары. А может, просто товарищи. Потом в деревне всё загрохотало. Вспыхнули хаты. В одном из дворов взорвался танк. Сдетонировала боеукладка, и огромный столб огня и чёрного нефтяного дыма ударил в небо. Пуля полетела в поле, по которому мчались к горящей деревне другие танки с десантом на броне.

Глава десятая

Горичкин с трудом удерживал машину. Мотор работал ровно. Но в правой плоскости зияла большая дыра. Оттуда выбрасывало струю дыма. Струя густела с каждым мгновением. Казалось, что именно эта дыра, нарушившая аэродинамику, тормозит самолёт, заносит фюзеляж, мешает удерживать машину ровно, так, как необходимо для точной штурмовки.

– «Девятка», заходи на вынужденную! Давай прямо на дорогу! Я прикрою! – кричал в наушники ведомый.

Горичкин оглянулся на него. «Восьмёрку» атаковали мессеры.

– «Восьмёрка»! Уходи домой! Это – приказ! Я захожу на атаку! Последний сброс!