Пуля на закуску

Я сбросила верхний слой одежды, оставшись в белой футболке и свободных черных штанах. Вытащив меч, я сделала им серию движений, которой научил меня Рауль. Он сказал, что они называются атра и символизируют рассечение плоскостей между нами, чтобы призвать Магистрата. Их можно делать любым клинком, и сами по себе они никаких перемен не вызывают, но в сочетании со словами, произнесенными мной, они вызвали на это поле того самого нефралима.

В период работы в одиночку выпало мне как-то задание в Лос-Анджелесе, и случилось мне там видеть Киану Ривза — он обедал с… ладно, не будем любопытными. Можно про него говорить что хочешь, но он самый красивый мужик на нынешней сцене. Остальные не годятся в подметки.

А он не годится в подметки Магистрату. И мне очень стыдно, но какая-то глубоко американская часть моей души дико хотела, чтобы поэтому он был хороший. Ну не может мужчина с такими глазами, скулами, грудной клеткой, с такой задницей, что хочется аплодировать стоя, быть воплощением чистого зла.

О'кей, значит, минутный тайм-аут для воспоминаний школьницы. О'кей? Молодец. А теперь работай.

При нем была плеть… а больше ничего вообще. И это выбивало из колеи, потому что — хотите верьте, хотите нет, я никогда не дралась раньше с голыми мужчинами. А вот этот, человек или не человек, сложен был точно как мужчина, и это сильно отвлекало — или тормозило. Потому что вопреки избранной мной профессии и моей склонности оставлять за собой след из переломанных костей я стараюсь мужским частям повреждений не наносить. Они же такие уязвимые! Еще Дэйв мне как-то объяснил, насколько это больно — когда по ним ногой. И я теперь отлично понимаю, почему парни дергаются, увидев такой удар в телевизоре. Можете назвать это как хотите, а я считаю — это пытка, и я еще не дошла до той точки, когда хочется переступить черту.

С другой стороны, эта битва — целиком для того, чтобы спасти моего брата. И я, крепко об этом помня, сделаю, черт меня побери, все, чтобы не дать Магистрату схватить его душу, когда придет ему время подниматься по радужному шнуру к Раулю.

Магистрат снял обмотанную вокруг пояса плеть, двигаясь ко мне из раздевалки команды гостей, и у меня было секунд тридцать подумать, правильно ли мы с Раулем рассчитали. Если да, то будет быстрая и агрессивная схватка. Он, как большинство других моих противников, сочтет, что я слабее, медленнее, и скорее дам пощаду, чем приму. Самый факт, что я здесь нахожусь, показывал, что никогда не вредно, если тебя недооценивают.

— Ты меня достала, мошка, — бросил Магистрат, шагая ко мне и разворачивая бич со свистом, казавшимся до боли смертоносным. — Отрываешь меня от работы, как какого-то простого рейла.

Рейл, как я узнала в одной из своих предыдущих операций, — это слуга в аду. Я думала, что они в иерархии выше. Как сборщики, и назначение у них то же. Но Магистрат, очевидно, считал их чем-то вроде мойщиков сортиров.

Рауль мне советовал: «Делай то, что делаешь лучше всего». И поэтому я ему запустила иголку под шкуру:

— Однако ты здесь. Так у кого из нас настоящая сила? Мне почему-то кажется, что у тощей рыжей с Духовным Оком.

Вот тут у него физиономия побагровела. Он бросился на меня быстрее футбольного лайнбрейкера, запоздало разматывая бич, замахнулся, и я ударила мечом. Оружие лязгнуло, впившись в обтянутую кожей рукоять. Что бы под этой кожей ни было, оно оказалось крепче стали.

Он попытался схватить меня — я отпрянула, полоснув его ножом, зажатым в левой руке. Рауль в последний момент нашел мне длинный и тонкий кинжал. Не такой, чтобы убивать одним ударом, но вполне способный наносить порезы. И как брызнула кровь у Магистрата, когда я полоснула его поперек груди!

— Сука! — вскрикнул он, брызгая слюной, и отскочил назад, давая мне ровно столько места, чтобы я снова замахнулась шемширом. Он успел повернуться за миг до того, как острие вошло бы ему в сердце, приняв почти весь удар на левое плечо. Рука полностью вышла из строя, но это его не остановило.

Быстрее, чем я могла бы уследить, он ударил, и бич хлестнул меня сверху по спине. Броня перенесла удар куда лучше, чем футболка, которая развалилась пополам и упала на землю. Я пошатнулась от удара, и пока пыталась восстановить равновесие, он ударил снова — дважды. Первый удар пришелся мне на грудь и шею. Бич едва коснулся кожи самым кончиком, но мне показалось, что к шее приложили раскаленное тавро. Из раны хлынула кровь.

У меня не было времени думать, насколько эта рана серьезна, потому что на меня обрушился третий удар, самый тяжелый из всех, резанувший по бедрам так внезапно и болезненно, что я посмотрела вниз — не оторвались ли у меня ноги. Бич обернулся вокруг них, и Магистрат дернул, повалив меня на колени.