Пуля нашла героя (География одиночного выстрела - 3)

Военный тягач остановился слева от Мавзолея.

Левитан вдруг замолчал. В городе стало до ужаса тихо. И вот в эту напряженную тишину врезался многократный стук сапог о булыжник площади: траурным маршем прошли мимо лафета курсанты Московского ракетного училища.

Добрынин осторожно оглянулся по сторонам и незаметно подсунул правую руку под левую, уже онемевшую. Подсунул и перехватил доску.

Тем временем, после траурного марша, люди в черных костюмах, все статные, почти двухметрового роста, сняли гроб с лафета и опустили его на траву.

Внезапно подул ветерок, и в воздухе приятно запахло горелой листвой, запахло поздней осенью.

Добрынин чувствовал себя удивительно уставшим. Взгляд его не отрывался от Кремлевских башенных часов.

Заиграл военный оркестр, и сразу стало как-то веселее, несмотря на мрачность звучавшей музыки.

Добрынин увидел, как люди в черных костюмах закрыли гроб крышкой, подсунули под гроб толстые веревки, подняли, перенесли чуть ближе к стене, где между двумя елками была выкопана могила, и стали осторожно, медленно опускать его вниз.

Из-за елок показалось множество людей в таких же черных костюмах, но эти люди были среднего роста и все худые, словно родственники.

- ЦК! - наклонившись к народному контролеру, шепнул Волчанов, указав на них взглядом.

Кто-то поднес к куче выкопанной земли несколько лопат.

Люди из ЦК приблизились, каждый брал лопату земли и бросал в могилу, потом отходил за елки. Это все длилось удивительно долго. Уже над могилой вырос желтоватый песочно-земляной холмик, а люди из ЦК все подходили и соскребали с травяной поверхности какую-то земляную осыпь - лишь бы бросить еще немного на могильный холм. Оставалось, должно быть, еще человек пять в этой странной очереди, когда стало ясно, что больше соскребать с травы нечего. И тут, к удивлению Добрынина, появился на мгновение у могилы человек с ведром, полным земли. Он высыпал землю и тут же юркнул за деревья, а оставшиеся пять членов ЦК закончили свою миссию, перебросив землю на могильный холм.

- Ну все, сейчас кончится, - прошептал Волчанов уставшим голосом.

Траурная колонна с венками действительно зашевелилась и поползла к могиле, но, пройдя мимо нее, задержалась у самой Кремлевской стены.

И тут Добрынин увидел, что венки выстраивают на земле прямо под стеной.

Минуты через три Волчанов и Добрынин прислонили к стене свой венок и пошли по узенькой тропинке к следующим воротам.

Когда зашли в Кремль, Волчанов с облегчением вздохнул.

- Ну что, хочешь на поминки? - он посмотрел на Добрынина.

Павел пожал плечами.

- Давай лучше в буфете посидим, - сказал Волчанов. - Помянем его сами. Я этих официальных поминок не выношу... - Тут Волчанов перешел на шепот. - Завели тут новый порядок. Представляешь, каждый член ЦК речь об умершем говорит... Да еще не короткую, как раньше было... - И тут генерал развел руками. - Ты бы их послушал! Они, кто бы ни умер здесь, и орлом его назовут, и медведем, и богатырем, ушедшим в другую страну... Чудно! Оно сначала и интересно было, все думал - кто им эти речи пишет, но теперь все так приелось, ведь одно и то же каждый раз, одно и то же...

- Ну, давай в буфет, - согласился Добрынин. В буфете второго этажа никого не было. Буфетчик даже удивился, увидев их. Видно, думал, что все на поминки пойдут в Георгиевский зал.

- По двести водки, - заказывал Волчанов. - Два салата из капусты, бутерброды с салом, шесть штук, и бутылку лимонада...

Сели за столик у окна.

- Ну что, помянем? - Волчанов взял в руки стакан.

Помянули. Закусили бутербродами с салом. Волчанов сходил, взял еще водки, но уже по сто.

- Жалко старика, - просипел, держа стакан в руке, Волчанов. - Надо будет его жену из тюрьмы выпустить... Нехорошо, даже на похороны не попала...

- А чего она в тюрьме? - удивился Добрынин, и тут вспомнил он, что сам Тверин ему как-то об этом говорил, но ведь это было давно!

- Да по глупости, я уже не помню, чего она села... Старик так переживал все время, я ему уже сколько раз говорил - подпиши амнистию, и пусть она выйдет - никто, говорил, и не подумает, что ты ради своей жены амнистию объявил. А он: "Никто не подумает, но я ведь коммунист, как я потом на себя в зеркало смотреть буду, даже если никто и не узнает!" Упертый был, как... - и тут Волчанов не договорил, вспомнив, должно быть, что о покойниках плохо не говорят.

- Да, - Добрынин кивнул. - Надо выпустить...

- Теперь уж выпустят без всякой амнистии. Мне и так кажется, что она лишнего пересидела, но сам понимаешь, сначала война, потом восстановление... никому до нее дела не было... Сейчас посидим, а потом я тебе одну штуку покажу. Сюрприз, так сказать...

И Волчанов посмотрел вдруг на друга с хитрецой во взгляде.

- Тебе понравится, - добавил он.

Добрынин ел салат и думал о справедливости. Возникло в нем в этот момент сомнение в том, что справедливость в основном существует. Думал он о том, что и сам не был на похоронах Маняши, и даже не знал о ее смерти. Думал о жене Тверина, тоже не приехавшей из тюрьмы на похороны мужа. Понимал Добрынин, что неправильно это. Понимал и поэтому сомневался.