Пуля не дура

Идея Туманского приглянулась. Уже через день толстячок передал ему чемоданчик, сказал: как и куда лучше прятать «жучков», изложено на бумаге, которая в чемоданчике, и пожелал удачи.

Следующие полдня Федор заделывал полученные Семеном Михайловичем «клопы» и «пуговицы» согласно приложенной инструкции. Вообще-то Федор не особо заботился — лишь бы секретарша или посетитель не заметили. Филимонов же строго-настрого приказал перед отъездом своей Полине никого в кабинет, кроме Туманского, не пускать, даже уборщицу.

Сам же Туманский сидел в кресле хозяина и, недовольный работой Федора, постоянно брюзжал по поводу неаккуратности представителей молодого поколения.

На время проведения тайной операции Семен Михайлович отправил Полину с необязательными бумагами в мэрию, и в приемной ее заменяли трое молодцев Федора.

Филимонов специально вызвал Корчагина и объявил, что в виде исключения разрешает вице-президенту самому набрать личную охрану из четырех человек. «Сам видишь, что с ним творится, — сказал Филимонов. — На кой мне помощник, который от любой тени шарахается, из дома выйти боится после тех дурацких гранат». Корчагин обиженно ответил, что охрана — его компетенция, но Юрий Борисович ласково потрепал его по плечу, мол, не сердись, давай уважим бедолагу. В конце концов, сам себе назначит охрану, сам на себя и пенять будет, если что…

* * *

Накануне свадьбы Султан Султаныч нашел Сашу и тоном, не допускающим никаких возражений, объявил, что заказан банкетный зал, что мест немерено и молодые вольны пригласить кого угодно. «А мы, — сказал, — придем и без приглашения!»

Утро жених с невестой провели в тире спортобщества, где Нинку все знали, любили и открыто поругивали за то, что она рано ушла из активного спорта.

— Отстрелялась, — отшучивалась она. — Буду молодежь обучать. Меня Егорыч вторым тренером берет в сборную.

Стреляла она и впрямь не по-чемпионски, но Саше отчего-то казалось, что мажет Нинка нарочно. Внимательно наблюдая, он заметил, что иногда она забывалась и в эти минуты совершенно преображалась. Глаза ее хищно прищуривались, она мягко и ладно поднимала винтовку и тут же клала пулю за пулей точно в черный кружок мишени. Потом, спохватившись, бормотала «ну и ну!» и в следующей серии зря тратила патроны.

* * *

Банкетный зал размерами превосходил иной хороший ресторан и народу принял в самом деле немерено. «Посейдон» был представлен чуть не всем составом, даже Туманским, хотя кислый вид последнего красноречиво говорил о том, что явился он не по своей воле, а по категорическому приказу отсутствующего начальника.

Нинка пригласила половину своего спортобщества. Приехали и ее родители из Одинцова. Скромная чета Трубецких растерялась, наблюдая размах торжества, и смущенно старалась затеряться среди гостей. Макарову из близких пригласить было некого, кроме Ромки. Этот ничуть не потерялся, сделал несколько ехидных замечаний по поводу «купецких замахов», сверкая очками, пообещал напиться и побить зеркала, а затем принялся напропалую ухаживать за молоденькими.

Турсунов страстно выполнял роль тамады и, витиевато пригласив «самых дорогих трепетным сердцам молодых всех гостей обоего пола» за столы, сделал паузу и строго потребовал тишины. Затем дал слово «вице-президенту лучшей из фирм».

Туманский вздохнул, поднялся и скучно прочитал по бумажке приветственную речь от имени президента «Посейдона».

Прокричали «ура», оркестр бодренько отыграл туш, к молодым выстроилась очередь с цветами и подарками…

* * *

Филимонов вернулся точно через неделю, и уже на другой день президент банка «Нива» прослушал первую запись всего, что было сказано в кабинете Юрия Борисовича.

«Жучки» работали исправно. Было прекрасно слышно, что говорил Филимонов в телефонную трубку или о чем беседовал с посетителями. Слышались голоса сотрудников, переговоры по селектору Юрия Борисовича и секретарши Полины. Даже то, как Филимонов прихлебывал кофе, улавливали трудолюбивые электронные ушки.

Ничего особо интересного Анатолий Леонидович Ковров не узнал. Зато один короткий разговор насторожил. Филимонов говорил по своему сотовому, с которым не расставался, и «клопа» в него запустить, понятно, не удалось. Анатолий Леонидович слышал только Филимонова, но и этого оказалось немало.

«Рад слышать! — отвечал он позвонившему. — Считаю долгом поблагодарить за прекрасный ужин… Нет-нет, я ваш должник!.. Да, только вчера вернулся… Ни в коем случае не забыл и подтверждаю еще раз… Не изменилось и не изменится… До скорой встречи, Степан Григорьевич!»

Именно последние два слова привлекли внимание Коврова. Конечно, не один на свете Степан Григорьевич! Это не какой-нибудь Евстафий Поликарпович, однако… Жалко, что не прозвучала фамилия. С другой стороны, раз они договорились о скорой встрече… Надо подождать.