Пуля не дура

Десять лет назад генерал командовал соединением в Афгане. Брать с собой семью он не собирался, но Екатерина Иосифовна, тогда ее все звали просто Катенькой — настояла. Действительно, где место офицерской жены — конечно, рядом с мужем. Все попытки Льва Ивановича отговорить ее от этой безумной затеи — ехать в самое пекло кровопролитной войны, да еще с маленьким ребенком — ни к чему не привели. Жена непоколебимо стояла на своем. В конце концов, говорила она, «мы познакомились в военном госпитале, так что к передовой нам не привыкать».

В этом жена была права. Впервые они встретились в хирургической палате госпиталя, куда генерал попал после тяжелейшего ранения, а Катя Соломатина работала в отделении сестрой и совершила нередкое в медицинском мире чудо, вытащив молодого командира, в то время еще носившего на погонах майорскую звезду, с того света — во всяком случае, таково было единодушное мнение врачей.

В конце концов Лев Иванович уступил, за что уже много лет денно и нощно проклинал себя. Но кто мог подумать, что беда придет совсем не с той стороны, откуда ее ждали? Разве можно представить, пройдя весь ад, именуемый в народе Афганом, что есть вещи пострашнее душманских гранат, минометного обстрела и коварной пули, и принесет беду в твой дом ничтожный вирус и вся медицина мира не сможет вернуть твоего ребенка к нормальной жизни? Но так случилось, и с тех пор вся жизнь прославленного бесстрашного генерала, который не побоялся отказаться от Золотой звезды Героя во время августовских событий, сказав ставшие знаменитыми слова: «Нельзя получать награду за войну со своим народом», разделилась на две части — до и после заболевания дочки.

После возвращения в Москву генерал продолжал службу, потом ушел в отставку, был избран в Госдуму, организовал движение «Свободная Россия», в которое вошли не только тысячи офицеров и генералов, но и тысячи гражданских. И эта работа, на которую не хватало суток, компенсировала отсутствие семейной жизни. Прошло время, и теперь Катерина Иосифовна считала, что во всех бедах их семьи виноват муж, — его проклятая служба заставила их отправиться в страну, где смертельная опасность таилась за каждым кустом. Давно было забыто, что именно она настояла на поездке в Афганистан. Что поделаешь, такое нередко случается с женщинами, и чем чаще она говорила на больную для нее тему, тем тверже становилась ее уверенность в своей правоте. Спорить с ней стало невозможно, да генерал и не пытался. Постепенно жизнь дома стала невыносимой. Если разговор на больную тему и не велся, то генерал ловил на себе осуждающие, гневные взгляды супруги.

Так было и вчера во время юбилейного застолья. Посверкивали молнии, к счастью, гром не грянул. Лев Иванович умело обходил подводные рифы назревающего скандала и, едва разговор сворачивал на опасный участок, произносил очередной тост. Пили чисто символически — пара бутылок сухого вина на пять человек. Это нормальному мужику, что называется, на один зубок. Генерал в шелковой тенниске и давно не глаженных спортивных брюках, на которых красовалось неизменное «Адидас», совсем не походил на всегда подтянутого, официального политического деятеля. Впрочем, его крупной лепки лицо и дома казалось озабоченным и даже суровым, последние годы он словно разучился улыбаться. Настроение генерала передавалось и окружающим. Раньше журналисты любили брать у остроумного и всегда доброжелательного генерала интервью, теперь желающих заметно поубавилось. Беседы с ним появлялись разве что во время очередных съездов «Свободной России». Он стал раздражительным, и порой было заметно, с каким трудом он сдерживается, чтобы не нагрубить дотошному журналисту. И это человек, который славился невозмутимостью и непроницаемостью сфинкса.

Как всегда на семейных торжествах, в роли тамады выступал зять генерала, муж старшей дочери, служивший в Центральной клинической больнице, более известной под аббревиатурой ЦКБ. Несмотря на молодые годы, зять, коего звали Василием Ивановичем, успел защитить докторскую, стать заведующим отделением. Причем осуществил все это еще до женитьбы, что начисто отвергало подозрения в протекции.

Разговор за столом напоминал прогулку по минному полю. Дочка, зять и сам генерал старались идти, как говорят саперы, «след в след». Не дай бог свернуть в сторону. Особенно тяжко доставалось зятю: будучи врачом, он уже представлял изрядный раздражитель. Приходилось следить за каждым словом, чтобы не коснуться больной темы. Да, нелегкая работа выпала на долю Василию Ивановичу, которого, впрочем, в семейном кругу никто иначе, как «наш Вася», не называл. Тем не менее ему удавалось время от времени вызвать на угрюмом лице тещи улыбку…