Пуля, Заговорённая...

Картина для Павелецкого, пусть пока не полностью, но прояснилась. А это уже хоть что-то. С таким объёмом информации можно было уже определить хотя бы правильное направление поиска пропавшего сотрудника. Он встал из-за стола, положил свою огромную ладонь на худенькое плечо женщины и постарался её успокоить:

— Значит так, Мадина, вызывал я тебя по поводу того, что вы там на кухне совсем разбаловались. Посуду стали мыть плохо. Поняла?

Та молча кивнула головой. Сергей Иванович продолжил:

— О сути нашего разговора никому ничего не говори, вида о том, что тебе Эдика жалко, перед тёткой не показывай, сама выяснить, где он сейчас, и не пытайся. Живи так, как будто в твоей жизни ничего не произошло. А то можешь нам помешать в поисках. А парня мы нашего всё равно найдём. И если у вас всё по обоюдному согласию, ещё у нас в Сыктывкаре и поженим вас. Вот так вот, а теперь иди и помни, что я тебе сказал.

Женщина поднялась со стула и поспешила из кабинета, лицо её немного просветлело, каким-то слабым подобием надежды и улыбки.

Как только кухарка покинула помещение, полковник с мобильного набрал номер сотового телефона начальника войсковой разведки Николая. Вскоре длинные гудки прервались его голосом:

— Слушаю, уважаемый.

— Ты далеко от базы?— спросил Павелецкий.

— Нет, нахожусь в комендатуре. В гости хочешь пригласить, или ко мне на коньячок напроситься?

— Нет уж, лучше вы к нам, есть один разговор, без твоих возможностей и скрытых ресурсов не обойтись… А на счёт коньяка, замётано, сейчас распоряжусь.

— Минут пятнадцать на сервировку стола тебе хватит?

— Даже ещё останется,— поддержал шутливое настроение подполковника Сергей Иванович.

— Тогда жди,— пообещал Николай и отключился.

Вскоре он уже сидел за столом в кабинете начальника оперативной группы с рюмкой коньяка и бутербродом в руках:

— Итак, что за беда?

Павелецкий махнул свободной от рюмки рукой:

— Сначала выпьем за победу русского оружия, закусим, чем Бог послал, а потом и поговорим.

— Заинтригован, заинтригован…

Они чокнулись, выпили, зажевали прохладный коньяк бутербродами с сырокопчёной колбасой. Затем Павелецкий обсказал все известные ему нюансы дела по поиску своего пропавшего сотрудника Вартанова и попросил у Николая оперативной поддержки в проработке родственников кухарки Мадины. Николай, долго не раздумывая, согласился предоставить всю возможную помощь. Второй тост пили уже за положительный результат таких безнадёжных, как казалось ещё совсем недавно, поисков.

Глава 19 У медика на войне положение особое

Доктор майор медицинской службы Василий Михайлович Зольников сидел у себя в медицинском пункте, в котором и жил, на кровати и рассматривал фотографию жены. Он её очень любил и очень скучал. Дома у него были одни женщины, кроме жены ещё и две дочери. Скоро окончится командировка. Скоро он увидит своих девочек.

Заглянул в комнату зампотыл оперативной группы капитан Сидорчук, как обычно чуть под хмельком:

— Что, доктор, по дому ностальгируешь?

Майор вздрогнул, хотел было ответить что-то резкое, но вовремя взял себя в руки:

— Да, Петрович, скучаю по своим.

Капитан икнул, покачнулся и совершенно искренне предложил:

— А, может, давай, Михалыч, по соточке? Я с коньячного завода двадцать литров привёз…

— Нет,— покачал головой Зольников,— желания никакого.

Он снова оказался один. Со своими мыслями.

Так случилось, что ему пришлось побывать и на первой, и на второй чеченских войнах. Не скажу, что Василий Михайлович горел желанием, много дел в больничном хозяйстве министерства внутренних дел, но ехал, потому что направлялись туда его друзья, после первой поездки — боевые товарищи.

Первый раз в феврале 1996 года в Гудермес ехали с тревогой. Не верилось, что в наше мирное время можно увидеть разрушенные дома, подорванную технику вдоль дорог, тяжелые ранения и гибель молодых здоровых ребят, офицеров, а по телевизору информация была довольно скудная.

В Гудермесе незадолго до приезда сводного отряда из Коми шли тяжелые бои. В глаза бросалась разруха, везде и во всем. Все разбито, растащено. И очень больное население.

Основная задача медиков на войне — обеспечить медицинскую помощь и психологическую поддержку своим ребятам, милиционерам. Ведь не воевать ехали, а нести службу. Представьте — все с оружием, напряжение страшное, вокруг озлобленные люди. Милиционеры из России ведь для них кто? Если не захватчики, то уж никак не друзья. И каждый день известия: тут стреляли, там убили…

Через две недели у ребят начались нервные срывы. В таких условиях от доктора зависит многое. Болели ребята нечасто, с плохим здоровьем на войну не берут, все перед командировкой прошли военно-врачебную комиссию, а вот ранения случались. Когда Зольников мог, справлялся сам, лечил в отряде, если нет — отправлял в госпиталь.