Пулковский меридиан

— Ну, это не важно, когда… Заходите как-нибудь к нам, молодой товарищ. Покажите там эту записку… У нас общие интересы. Мы найдем, о чем с вами поговорить. А, простите, ваш адрес?.. А! Ваш батюшка работает на этом знаменитом Путиловском заводе?.. О! И он член партии?.. А! Хорошо! Вот это хорошо: уэлл! Ну, что ж? Очень может быть, мне удастся даже самому заехать как-нибудь к вам на дом. Как? Ново-Проложенная улица? Ново-Оусянникоуский? Уф-ф! Эти русские слова так длинны!..

Был уже довольно поздний час, когда Женя Федченко, восхищенный, растроганный, польщенный, расстался со своим новым знакомым.

Он взгромоздился на подвижную вышку велосипеда и, кряхтя, тронулся по Владимирскому проспекту.

Глава II ГОРОД ВЕЧЕРОМ

Простившись с Женькой, англичанин Дориан Блэр постоял несколько минут, смотря ему вслед, потом, усмехнувшись, перешел наискось через улицу, к кинематографу «Паризиана».

Здесь, над бывшим часовым магазином Винтера, висели тогда огромные давно остановившиеся часы — грандиозная зеленая железная скворечница с циферблатом. Стрелки показывали половину девятого.

Под часами, прислонясь к стене и, видимо, дожидаясь Блэра, стоял высокий человек, должно быть, рабочий, белокурый, чуть-чуть сутулый.

— Ну что? — спросил он. — Узнал? Поговорил? Удивляюсь я тебе, Дориан Иванович: зачем тебе понадобился паренек-то этот?.. Серьезный ты, вроде, работник, а…

Блэр пожал плечами.

— Ты все-таки наивный немного человек, Ланге! Что же ты думаешь, я так, случайно заинтересовался мальчишкой? Я его давно приметил. По этому его потешному байсиклу[15]. Я видел его неделю назад на Путиловском заводе… Я спрашивал. Мне говорили: этот мальчик есть сын одного старого коммуниста, токаря, человека с большими связями. Как, по-твоему, нам не нужны люди с большими связями на оборонных заводах? Нет, они нам необходимы, Ланге, если только мы хотим скорее дать Красной Армии хорошую, надежную машину. У нас сырье, у них — станки, металл, рабочие руки. Понял? И сам мальчуган мне пригодится… Ты знаешь, Ланге, я душу вкладываю в рабочий спорт. Когда я видел его, я сразу же думал: «Вот мальчишка, который обожает велосипеды… Если я ему дам хороший «свифт» или «энфильд», он организует мне прекрасную ячейку самокатчиков у себя на фабрике…» Надо опираться на молодежь, Ланге, так? Он будет верным помощником нам, и тебе и мне, и во всяком деле, не так ли? Но знаешь что? Я хочу угостить тебя стаканом кофе с сахарином… Идем, тут есть такой маленький — частный, как по-русски? Вроде кафе… Угол Бассейной и Надеждинской…

Они пошли по Невскому, свернули на Надеждинскую, дошли до Бассейной. И в самом деле, здесь, над полуподвальным помещением, была синим по штукатурке написана вывеска: «Кафе Люнар». В больших окнах стояли две или три рекламные склянки с какой-то коричневой бурдой, лежали на тарелочках серые кружочки неведомо из чего выпеченных коржиков, висел рукописный плакатик: «Лучший безвредный сахарин только в синей упаковке «Люнар».

Ланге с удивлением оглядел это все.

— Скажи на милость, — произнес он. — Трактир открыли! Неужели частный? Зря позволили.

Блэр усмехнулся.

— Ну вот еще, «зря»! Вы, русские, хотите все сразу! Все сразу и сразу! На любую гору сразу, одним духом! Нельзя! Нужен и маленький отдых. Почему честный человек не может выпить стаканчик плохого кофе в таком кабачке даже на третий год после революции? Кому это делает вред?.. Впрочем, ты не волнуйся. Рабочий сюда не ходит. Сюда ходит больше иностранец. Такой, как я. Которому не легко «сразу» стать русским спартанцем… Заходи, заходи, ничего тебе не будет…

Они зашли. В кафе было почти пусто. Стояло несколько чисто накрытых столиков. У стены поблескивало пианино. За стойкой сидела бледная, но приятная дама с усталым моложавым лицом, сразу видно — из бывших. Чуть дальше темнела узенькая дверь в другие комнаты. За ней негромко разговаривали.

Блэр повел себя здесь как завсегдатай. Он приветливо подошел к даме, заговорил с ней по-английски. Дама, улыбаясь, сначала посмотрела на Ланге, потом кивнула ему, потом сказала:

— О, да, да, сейчас… Можно, можно! Есть сгущенное, пожалуйста. Через пять минут… — Затем она скрылась за дверью.

— Ну вот, старина! — весело сказал Блэр, возвращаясь и садясь у окна напротив Ланге. — Видишь — неплохое маленькое кафе. Тут бывают некоторые очень милые люди, европейцы. Иные весьма интересны. Например, Поль Дьюкс. Наш английский известный ученый-социолог. Приехал сюда, чтобы изучить великий советский эксперимент. Мисс Кеннеди, очень достойная девушка. Солдат Армии спасения… Дурацкая выдумка эта армия, бред, чепуха, конечно; но они умеют работать везде, где нужно. Иногда я вижу тут и наших… Нашего с тобой начальника, товарища Лихтермана… Инженера Быкова… А с тобою я хотел поговорить вот о чем…

Иван Ланге — до войны рабочий токарь, заместитель Блэра в специальной петроградской комиссии по конфискации автомашин, давно уже не пил кофе с молоком.