Пульс абсолюта. Начало начал

Этот мудрец Упанишады говорит: «Так я слышал». Говоря это, он хочет сказать нам, что только пассивный человек достигает истины. Пассивность — вот дверь. В небе светит солнце. Мы не можем привести его свет в дом, но нам надо только открыть двери, и солнечный свет войдет в дом. Его лучи постепенно запляшут во всех уголках дома. Было бы уж слишком сказать: «Мы принесли свет в дом». Это хвастовство. Мы можем сказать только то, что мы не устанавливали никаких препятствий, которые помешали бы солнцу войти. Мы держали двери открытыми. Для восхода солнца не нужно, чтобы наши двери были открытыми, но это факт — что солнце никогда не сможет войти в наш дом, если двери будут закрыты. И если двери открыты и солнце не восходит, мы ничего не можем сделать, мы беспомощны.

Вы поняли, что я имею в виду? Солнце не обязано восходить потому, что ваша дверь открыта. Оно свободно восходит или нет. Но совершенно определенно то, что оно не может войти, если дверь закрыта. Даже если оно хочет войти, оно не может. Это означает, что, если мы хотим, мы можем оставаться слепыми по отношению к истине, тогда истина не может ничего поделать. Если мы хотим, мы можем быть широко открытыми истине. Но тогда мы не создадим истину, мы просто восприимчивы к ее откровению.

Все ценное, все прекрасное, все наилучшее, все истинное, все благоприятное в жизни находится только восприимчивым умом. Находит тот, кто держит дверь открытой. Поэтому мудрец не говорит: «Я обладаю этим». Он говорит: «Я слышал это от тех, кто познал. Я услышал это, я воспринял это оттуда, где есть мудрость». В этом утверждении есть острое желание стереть «я». Вот почему ни на одном Упанишаде нет подписи ее автора. Мы не знаем, кто говорит это, кто рассказывает это, чьи это слова. Некто провозгласил такие бесценные истины, не раскрыв своего авторства.

На самом деле великие истины должны провозглашаться без претензии на авторство, ибо автор умирает перед рождением великой истины. Это мудрецы полностью отстраняются от претензии на авторство. Никто не знает, кто произносит эти сентенции. Неизвестно также, сделаны ли эти записи одним человеком или многими людьми. Возможно, что различные сутры в Упанишадах — это откровения различных мудрецов, и все же можно заметить нечто интересное. Эти сутры могут быть словами разных людей, но в них есть единая гармония, единая музыка. Может быть, был целый ряд мудрецов, у каждой сутры был свой автор, но они должны быть, где-то глубоко внутри себя были абсолютно как один человек.

Если вы когда-нибудь посетите джайнский храм, вы увидите двадцать четыре статуи тиртханкаров — просветленных мастеров джайнизма. Между этими статуями нет никакого различия за исключением очень маленького знака на стене, который у каждой из них разный. Эти знаки сохранялись для распознавания, иначе было бы невозможно узнать, кто из них Махавира, кто Нариванатха, кто Неминатха. Если стереть эти знаки, все статуи будут выглядеть одинаково. Даже их лица идентичны. Это не может быть историческим фактом. Лицо Махавиры не может быть таким же, как лицо Нариванатхи. Трудно поверить, что все двадцать четыре тиртханкара имели идентичные фигуры и черты лица. Нельзя найти даже двух человек, идентичных по фигуре и чертам лица. Вообразите, насколько трудно отыскать двадцать четыре таких человека.

Возможно ли, что людям, создавшим эти статуи, не приходила мысль о том, что когда-нибудь кто-то засмеется, увидев все эти идентичные названия, и скажет: «Это не может быть историческим фактом»? Нет, они ваяли с мудростью. Не обращая внимания на внешнюю схожесть, они создали образы внутреннего состояния. Внутри отсутствует различие. Между Махавирой и Нариванатхой должно быть много физических различий, но в жизни наступает стадия, где «я» исчезает. Тогда внутри нет никакого различия. Тогда приходит своего рода безликость. Человек освобождается от внешнего лица, от индивидуальности. Тогда внешние лица не имеют ценности. «Поэтому мы не делаем идолов из внешних тел».