Пульс боли (СИ)

Акутагава, перестав улыбаться, последовал за ним, пристально рассматривая молодого человека. Он молчал, пока они поднимались на четвертый этаж и заговорил только тогда, когда двери их личных апартаментов закрылись за ними:

- Ты голоден? Госпожа Фынцзу обещала пир по случаю твоего приезда.

- Я не хочу есть. Лучше выпью.

Швырнув сумку в угол, Юки, по-прежнему не глядя на него, прошел в гостиную. У бара он тут же схватился за бутылки со спиртным – за минуту влив в себя несколько больших порций водки. Акутагава понаблюдал за ним немного, а потом, когда тот вздумал принять четвертую порцию, подошел к нему и отнял стакан.

- Эй! Ты чего? – возмутился уже несколько опьяневший Юки. – Тебе жалко, что ли?

- Мне твою печень жалко, - проговорил мужчина, выплескивая содержимое стакана в специальную раковину на барной стойке.

- С моей печенью все будет в порядке!

Он потянулся было к бутылкам, но Акутагава предостерегающе схватил его за руку:

- Юки, что-то случилось?

- Нет, с чего ты взял? – хмыкнул зло тот. – У меня все просто превосходно, просто чудесно! А у тебя?

- Перестань поясничать! Говори, что произошло, - к серьезности Акутагавы прибавилось заметное напряжение.

Молодой человек вдруг рассмеялся и с показной веселостью встряхнул головой.

- Какой ты подозрительный! Ничего такого не произошло. НИ-ЧЕ-ГО! А теперь дай мне выпить… - Юки оттолкнул его руку, чем окончательно рассердил мужчину. Акутагава, мрачно нахмурившись, сгреб его в охапку и оттащил от бара прочь, швырнув на диванчик. Тот, несколько дезориентированный падением, попытался встать на ноги, но немедленно толчком был отброшен обратно на диванные подушки.

- Ты хочешь мне все нервы вымотать таким поведением? – процедил Акутагава сквозь зубы, нависая над ним.

- Нет, - пожал плечами Юки, беспомощно распластавшись на диване.

- Тогда почему ты себя так ведешь?

- Как так? – вполне искренне удивился молодой человек.

- Как сукин сын, вот как!

- Протестую! Не смей обзывать так мою маму… - Юки негодующе воздел к потолку указательный палец и тут же икнул. Он всегда быстро пьянел, если пил на пустой желудок, а когда у него было плохое настроение, то вообще не замечал чувства голода – поэтому уже около суток у него не было ни крошки во рту.

- Мне что, врезать тебе хорошенько, чтобы ты прекратил это, а? – тихо осведомился Акутагава, выслушав его.

- Нет, не надо, - Юки вдруг заметил, что тот смотрит на него как разъяренный волк, и решил быть благоразумным. – Я буду паинькой, если ты нальешь мне еще выпить. Еще одну порцию, Акутагава, честно! Мне просто нужно расслабиться.

Мужчина несколько мгновений щурил на него глаза-омуты, в которых мерцал холодный хищнический огонь, но возражать не стал и со вздохом ушел к бару. Пока готовился коктейль с водкой и мартини, Юки стянул с себя свитер и расстегнул верхние пуговицы рубашки. Акутагава вернулся с бокалами и присел на диван рядом, с некоторой настороженностью передавая ему спиртное.

- Благодарю, - Юки поспешил пригубить напиток.

- Так что за муха тебя укусила? – поинтересовался его возлюбленный.

- Нет никакой мухи, - стоял на своем молодой человек, опустошая бокал.

- Юки!

- Ну прости! Я испортил всё своей кислой рожей? Мне очень жаль, - он поставил бокал на журнальный столик, затем повернулся к Акутагаве. – Хочешь, я заглажу вину?

Не дожидаясь ответа, он перебрался к нему на колени, усевшись верхом. Тот не успел убрать свой бокал, из которого не сделал ни одного глотка, и коктейль выплеснулся им на одежду. Хмельно улыбнувшись, Юки положил ладони ему на плечи и прижался губами ко рту мужчины. Акутагава не оттолкнул его, отвечая на поцелуй, однако при этом взгляд у него под полуопущенными ресницами оставался напряженным.

- Ты все еще сердишься? – прошептал Юки, прижимаясь теснее к его чреслам и начиная ритмично тереться о них.

- Это в прямом смысле удар ниже пояса, - хрипло ответил тот, с силой сжимая бедра любовника.

- У тебя научился.

Не переставая ерзать у любимого мужчины на коленях, Юки расстегнул свою рубашку и обнажил торс. Акутагава тут же укусил его за сосок, после чего начал играть с ним горячим языком, вынуждая того постанывать от сладостных ощущений. Юки зарылся пальцами в густые и мягкие волосы любовника, вдыхая легкий запах парфюмерии, идущий от них, и чувствуя нарастающее головокружение.

- А где Ив? – прерывающимся голосом спросил он. На сердце была горькая тоска птицы, запертой в золотой клетке, а в сознании нарастала отчаянная потребность заглушить эту тоску каким-нибудь сумасбродным поступком.

- Сегодня его точно не будет, не волнуйся, - сказал Акутагава, решив, что тот беспокоится об их уединении. – Нам никто не помешает.

Юки то ли с облегчением, то ли с разочарованием прикрыл глаза, обнимая возлюбленного крепко-крепко:

- Я люблю тебя.

- А я люблю тебя, Юки.

- Я ведь тебя расстроил своим поведением сегодня?

- Мне становится тревожно, когда ты такой – потому что просто не знаю, что предполагать в таком случае. А когда ты отказываешься признаваться, я с ума начинаю сходить.