Пульс боли (СИ)

Когда они занялись любовью, ему стало стыдно: из-за обожженных рук он не мог отвечать как следует на ласки Акутагавы, а если и пытался – тот решительно пресекал эти попытки, запрещая ему тревожить раны. Юки даже почувствовал себя каким-то инвалидом, способным только лежать бревном и позволять любовнику обслуживать его. Стараясь компенсировать свой временный недостаток, он без конца говорил Акутагаве одно и то же:

- Я люблю тебя! Я люблю тебя…

Потом Юки, удовлетворенный и счастливый, задремал в кольце рук Акутагавы, и проснулся от поцелуя, которым тот наградил его. Несколько раз сонливо моргнув, он заметил, что мужчина одет в деловой костюм и явно куда-то собрался уходить:

- Куда ты?

- Я должен отлучиться по делам. Нужно решить вопрос с Настой, да и уладить пару дел связанных с дипломатическим конфликтом, которые не терпят отлагательств…

- Конечно, езжай, - Юки неуверенно улыбнулся. – Но…

- Что? – Акутагава внимательно на него взглянул.

«…Я не могу оставить все как есть, - подумал тот нервозно. – Мне необходимо понять, действительно ли он причастен к этому конфликту, как говорила Наста! И Ив… Если этот псих вздумает осуществить угрозу? Я должен честно поговорить с Акутагавой, объяснить ему, что именно толкнуло меня тогда на секс втроем – дабы не допустить повторения… Но не сейчас. Он должен ехать, я не могу вывалить на него все это вот так…»

- Ничего. Поговорим вечером, хорошо?

- Хорошо. Сейчас спустись к госпоже Фынцзу, она сделает тебе перевязку, а потом отдыхай, - возлюбленный поднялся с постели, и покинул спальню.

- Вы решили быть джентльменом и не заставлять женщину ждать и терзаться в неведении? – осведомилась Наста так, словно принимала гостей в великосветской гостиной.

- Да, вы угадали, - ответил Акутагава, входя в тюремную камеру в сопровождении Ива.

Наста расположилась на тюремной кровати, поджав ноги, сохраняя на лице вызывающее спокойствие – всем своим видом как бы говоря, что готова с достоинством принять любую уготованную участь. Акутагава пододвинул стул на середину небольшой камеры и сел на него, держа ее под прицелом своего пронзительного взора. Ив прислонился к стене за спиной своего хозяина, будучи невозмутимым как айсберг.

- Я не отказалась бы от сигареты. Поухаживаете за дамой?

Акутагава подал ей сигареты, затем любезно поднес зажигалку; Наста затянулась табачным дымом, позволяя себе многозначительно ухмыльнуться:

- Как себя чувствует Юки?

- Он в порядке.

- Я рада. Он очень светлый человек и, безусловно, не заслуживает всех этих неприятностей, которые то и дело происходят в его жизни.

На щеке мужчины нервно дернулся мускул, но это было единственным проявлением его истинных чувств:

- Вам лучше подумать о себе, - предложил он, улыбнувшись с неподражаемым шармом. – Я оценил ваше самообладание, Наста. Вы очень интересный человек. Но это не помешает мне уничтожить вас.

- Вот как? И это при том, что я спасла вам жизнь два года назад?

- Хотите упрекнуть меня в неблагодарности? Не выйдет, - Акутагава тоже закурил. – Я расплатился с вами за оказанную услугу, курировав подписание выгодных для вашего государства договоров. А что вы сделали в свою очередь? Вы были единственным неподконтрольным мне человеком, который знал о наших с Юки отношениях – и я наивно допустил, что вы не осмелитесь воспользоваться имеющей у вас информацией. Я ошибся в вас.

Наста почувствовала, как у нее бегут мурашки по спине от его взгляда. Такое молодое лицо и эти странные и жуткие глаза… В них нет сумасшествия или же животной агрессивности! В них есть нечто другое: бездна космоса и вечные вселенские жернова, перемалывающие время и пространство. И сии жернова бесконечно и беспристрастно мелют кости жертв Акутагавы, выжимая из них все соки и превращая их в пыль…

- Тогда зачем вы со мной разговариваете до сих пор? Раз считаете, что я предала вас и представляю угрозу, просто сделайте то, что считаете необходимым.

Акутагава ничего не сказал в ответ, продолжая курить. Тогда Наста поняла:

- Все дело в Юки, не так ли? – она не стала скрывать своего удовлетворения. – Он попросил снисхождения к моей скромной персоне?

- Увы, - кивнул собеседник головой.

- Признаюсь, я очень рассчитывала на это. Судя по всему, он единственный человек на Земле, кто способен, так или иначе, сдерживать вас, господин Коеси. Это особенно примечательно в свете того, что ни официальная власть, ни Комитет, ни объединенные преступные сообщества уже не в состоянии обуздать ваших амбиций. Но ради Юки вы отказались от намерения раздувать русско-японский дипломатический скандал…

- Я не собираюсь обсуждать с вами Юки, - отрезал Акутагава небрежным тоном. – Я здесь ради того, чтобы найти компромисс в создавшейся ситуации, а не болтать о моей личной жизни. Всем людям моего ранга и схожего положения в обществе личная жизнь обходится втридорога, но я согласен платить эту цену – на этом и остановимся. Что касается вас, Наста, то я скажу прямо: здравый смысл требует вашей немедленной казни, но слово, которое я дал Юки, делает этот шаг невозможным. Так как же мне поступить, как вы думаете?