Пульсация. Книга 1. Марк

Русский девушка знала в совершенстве едва не с пелёнок (спасибо бабушке, из-за которой в доме Бабичей говорили только на этом языке) и с оборотами национального мата была знакома тоже далеко не по фильмам. По-английски невозможно выражаться настолько изощрённо и изобретательно, вернее, вообще нереально. И как бы дико это не звучало для самой Эльвиры, только большая часть слов, слетавших с красивых губ Марка Гордона, воздействовали на её сущность и тело совершенно неожиданным эффектом.

– Жалкая тварь и раболепное ничтожество! Готов поспорить, она тебе и цента не заплатила за всё это время. – молодой мужчина осклабился точь-в-точь, как какой-нибудь харизматичный маньяк из фильма, романтизирующего криминальных уголовников. Во истину будоражащая сознание картинка. – Небось стелился перед ней мелким бисером, выслуживаясь, как та дешёвая шлюшка только за возможность под кого-нибудь лечь. Чтобы у такого ушлёпка под половичком не было припрятано с килограмм залежалого дермеца? Ну признайся, Адамушка. Она же просто держит тебя за яйца, ласково нашёптывая на ушко, что и как со мною делать.

– М-Марк, я-я… Прости, но я не понимаю, о чём ты… – Ковальски наконец-то удалось вытащить из кулака брюнета свой галстук и то только потому, что тот неожиданно ослабил хватку, выпрямляя осанку и окончательно успокаиваясь.

– Ну конечно. Как я мог поставить под сомнение твою ангельскую непорочность. Ведь твоя совесть чиста, аки попка у младенца Христа. А знаешь что?..

Марк привстал со стола, разворачиваясь к киноагенту всем корпусом, чтобы тут же нависнуть над лысой головой забитого в кресло карлика, подобно пикирующему коршуну над загнанным кроликом. Сильными пальцами правой ладони с характерным скрипом по искусственной коже он сдавил верхний край высокой спинки кресла, а левой рукой налёг на подлокотник.

– Будем считать с этой самой минуты, что я больше не числюсь в базе данных твоего агентства. И чтоб я не слышал ни о каких неустойках и прочей юридической хрени о каких-то там задолженностях после того, как моя нога переступит порог этого грёбанного офиса. А самое главное… при первом же удобном случае, передай этой… – он вдруг впервые запнулся на полуслове, испытав нежданный облом в подборе подходящего эпитета.

И впервые Элл увидела, как красивое лицо незнакомца всего на пару мгновений исказилось, будто резануло наотмашь изнутри острым спазмом предавших его эмоций. Ровно на столько же его взгляд потерял связь с окружающей реальностью. Платиновое серебро бездонных глаз резко потемнело, впитывая из скрытых глубин чёрной души токсичную дозу запредельной боли и чего-то ещё. Чего-то, отчего даже у Эльвиры невольно перехватило дыхание, а виски и горло сдавило надрывной аритмией сорвавшегося в дикий пляс сердца.

– Передай этой сучке, – прохрипел Марк в раз осипшим голосом. – Что ни хера у неё выйдет. И, если ей действительно ТАК хочется меня вернуть, то пусть приложит для этого хоть каплю собственных усилий. А ещё лучше, лично приедет в ту выгребную яму, где я сейчас просираю по её же милости свою жизнь и самолично… Нет! – он быстро поправился, прищурив полуослепшие глаза, сдержанно поджав губы и качнув головой в жёстком отрицании. – Первое что сделает – подползёт ко мне в коленно-локтевой позе, возьмёт у меня в рот, смачно отсосёт, сглотнёт всё до последней капли и вылижет всю мошонку вплоть до самого ануса. И быть может только тогда я и подумаю, стоит ли мне с ней вообще говорить или же сразу послать на х**.

Пока он с расстановкой и подчёркнутым изыском смаковал каждое произнесённое им пожелание, блестящая лысина и пунцовое лицо Ковальски успели сменить за это время чуть ли не все цвета спектральной радуги.

На этот раз у Элл пропало не одно лишь дыхание.

Это было невозможно, но она (боже правый!)… едва не задохнулась от шокировавшей её реакции собственного тела на чересчур откровенный смысл слов мужчины. И не только. Казалось, они звучали вместе с его голосом пробирающей насквозь вибрацией где-то на запредельной глубине бренной душонки и в каждой клетке немощной плоти. Назвать это как-то по-другому или с чем-то спутать ещё, уж никак бы не получилось. Острая вспышка болезненного возбуждения, пронзившая нестерпимой резью низ живота и занывшую от надрывной пульсации киску. Именно! Неконтролируемая похоть – мощная и выбивающая, предательская и совершенно несвоевременная.

Обычно после подобных казусов либо пытаешься где-то спрятаться, либо как-то насильно придушить это долбанное возбуждение. Главное, чтобы никто ничего не заметил. Хотя на вряд ли кто-то здесь вообще обращал на неё своё внимание. Слава богу, ей хватило сил не всхлипнуть и не сорваться с места прочь из кабинета.