Читаем Пульсация сердца. Трансформация через любовь полностью

Я просмотрела свои последние записи и поняла, что подруга у меня была самая верная и мудрая, имя её — Муза. Сделала вывод, оттолкнулась и пошла дальше.

Одно непонятно, почему никогда не складывался другой тип отношений с мужчинами, кроме любовных? Ещё в детском саду не дружила с мальчиком, а любила. Даже в пять лет всё было очень серьёзно и болезненно. Почему? Вроде не дура. Непонятно. Ещё одна ошибка, заложенная генетически, или непроработанный урок прошлых воплощений.

Мне всегда не хватало человека, который серьёзно бы относился к моему творчеству, и, более того, смог бы подкорректировать, подучить. Если бы жизнь сложилась по-другому… если бы я росла в другой социальной среде, в другом окружении. Бесполезно рассуждать таким образом и учитывать множественные «если». Слишком много условий… но без них не было бы меня самой.

Трудно и больно признавать свою безысходность и ещё сложнее разорвать этот круг.

Он был единственным интересным человеком из того самого круга, которым я была обделена и о котором мечтала. Соломинка из другого мира, из другой реальности. Впрочем, почему был? Всё есть: человек, интерес, желание, возможность, которую мы часто упускаем. В чём же дело? Не умею я по-другому, в том то вся и беда. Кто бы научил? Как жаль, что у человека нет такой кнопки — перезагрузка, которая дала бы возможность просто дружить с мужчинами и не загружать себя лишними эмоциями.

Почему я всё время чего-то боялась? Может, на самом деле, просто придумала то, чего не было?.. Я боялась другой себя — настоящей. Ты тоже боишься? Почему?

Потому что никогда ею не была. Чтобы не бояться, надо узнать. Чтобы узнать — нужно преодолеть страх. Ты со мной?

У нас нет функции «перезагрузка», зато есть Сила Слова, её реализация — материализация мысли. Главное, выявить намерение и не путаться в формулировках.

…А разве можно объяснить необъяснимое?

* * *

Я печаль свою разукрашу

в ярко-красочную страну,

ту, в которой никто не плачет,

где наивность романса чтут.


Пусть льют слёз дожди проливные —

смоют прошлого все следы.

Зазвучат голоса соловьиные —

защитят сердца от беды.


Упорхну — обернусь бабочкой.

От огня подальше, на свет.

Солнца луч озарит радостью,

Рук тепло согреет, как плед.


Я забуду всё, что печалит,

лишь запомню дней колорит.

Я рискну начать всё сначала

и ошибок не повторить.


Сентябрь, 2008


Уходя уходи


Убиваешь? — хорони.

Ты забыла крест поставить.

Уходя, уходи —

этих слов не перестроишь.


Знаю, больно, только гниль

собирает мух и запах…

Убиваешь — хорони.

Так закрой, чтобы не пахло.


Ты сама себя прости —

в жизни всякое бывало.

Над могилой слёзы лить —

ты ль о том мечтала?


Помяни и отпусти.

Память всё расставит.

Если жизнью будешь жить

скорбь в душе оттает.


Вдруг исчезнет в горле ком,

сердце станет мягче.

Повернётся мир лицом,

засияет счастьем.


Зажурчит любовь-река

и залечит раны.

Лишь простив саму себя,

жить начнёшь сначала.


18.02.2009


Дочери

Я не плачу. Слёзы прощания.

Мой поэтический привет.

Теперь в стране ты сказочной,

где испытаний нет.


Там колесницы из оленей

снег серебристый в облаках.

Карусель игрушек снежных

в позолоте. Тишь, звук, врата.


17.06.2009


Перейти на страницу:

Похожие книги

Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности
Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности

Новое собрание сочинений Генриха Сапгира – попытка не просто собрать вместе большую часть написанного замечательным русским поэтом и прозаиком второй половины ХX века, но и создать некоторый интегральный образ этого уникального (даже для данного периода нашей словесности) универсального литератора. Он не только с равным удовольствием писал для взрослых и для детей, но и словно воплощал в слове ларионовско-гончаровскую концепцию «всёчества»: соединения всех известных до этого идей, манер и техник современного письма, одновременно радикально авангардных и предельно укорененных в самой глубинной национальной традиции и ведущего постоянный провокативный диалог с нею. В четвертом томе собраны тексты, в той или иной степени ориентированные на традиции и канон: тематический (как в цикле «Командировка» или поэмах), жанровый (как в романе «Дядя Володя» или книгах «Элегии» или «Сонеты на рубашках») и стилевой (в книгах «Розовый автокран» или «Слоеный пирог»). Вошедшие в этот том книги и циклы разных лет предполагают чтение, отталкивающееся от правил, особенно ярко переосмысление традиции видно в детских стихах и переводах. Обращение к классике (не важно, русской, европейской или восточной, как в «Стихах для перстня») и игра с ней позволяют подчеркнуть новизну поэтического слова, показать мир на сломе традиционной эстетики.

Генрих Вениаминович Сапгир , С. Ю. Артёмова

Поэзия / Русская классическая проза / Прочее / Классическая литература