Читаем Пульсация сердца. Трансформация через любовь полностью

Так, открываясь свету и любви,

свой прежний ужас удаляю,

навстречу мчась, сомненьям вопреки.


Я верю, знаю и люблю,

и, мнительность свою сжигая,

я принимаю жизнь свою

такой, как есть. Всё, что не знаю…


Не знаю завтрашний черёд,

там неизвестность ожидает…

Надеюсь, что Господь мой Бог

плохого мне не пожелает.


Я не боюсь. Я доверяю

тебе, Господь, судьбы виток.

Прости мне все грехи, неверье,

за ним сомненья, страх и злость.


Я, не страшась, свой путь избрала

и, легкомысленно ступив,

сквозь опыт терния и ада

страх обрела за свою жизнь.


Не лучший в жизни друг тот страх.

Любовь и веру подрывает,

как волк, обманом зазывая,

нутро сжигая в пух и прах.


Ведь этот волк — лишь сна иллюзия,

мыльный пузырь,

настигший жизнь.


Лёгкий прокол любовью смелой —

и растворятся волки в пыль.


Я не боюсь, я принимаю

в свою жизнь веру и любовь.


21.01.2011


Счастье.

Его невозможно охарактеризовать, оно переменчиво и каждый человек счастлив по-своему.

Каждый день счастье меняет содержание и фактуру. Иногда люди не понимают, что на самом деле счастливы. Отворачиваются от него или просто не знают, куда смотреть. Некоторые ложное определяют счастьем, а затем пытаются добиться его. Кто-то, стремглав, бежит к цели, спотыкаясь и поскальзываясь, в итоге теряет все силы, так и не ощутив счастья. Другие живут в ожидании чего-то, не зная, чего именно… возможно, они счастливы, но не осознаю́т этого. А кто-то упорно твердит, что счастье было когда-то и ушло, отвернулось, заблудилось, а в сегодняшней жизни нет счастья.


Счастье — это внутренняя наполненность, не имеющая вкуса, запаха, точных характеристик и постоянства во времени. Фактура счастья изменяется, сохраняя так называемое место жительства. Хотя, отслужив свой срок (в очень редких случаях) или отыграв роль, оно может и поменять внутренний сосуд (что-то вроде второй жизни), но при всём этом непостоянстве счастье имеет одно свойство — оно всегда есть. Единственное, что неизменно и очень хрупко, это благоприятная среда для той формы сосуда, в котором оно содержится.

Сосуд может быть изготовлен из любого материала, и для каждого существует своя температура, уникальный микроклимат, непохожий ни на какой другой. Счастье, действительно, вещь хрупкая. При малейших нарушениях оно может деформироваться, а при неправильном уходе и вовсе исчезнуть, то есть выкипеть или испариться.

Мы не можем изменить форму сосуда, но создать для него благоприятную среду и бережно относиться нам под силу. Для некоторых форм достаточно минимума элементарных усилий, а для других, в зависимости от уникальности материала, требуется очень тщательный, порой даже нераспознаваемый уход. Это уже кому что дано… Как говорится, сколько дано, столько и спросится.

Береги своё счастье!

Перейти на страницу:

Похожие книги

Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности
Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности

Новое собрание сочинений Генриха Сапгира – попытка не просто собрать вместе большую часть написанного замечательным русским поэтом и прозаиком второй половины ХX века, но и создать некоторый интегральный образ этого уникального (даже для данного периода нашей словесности) универсального литератора. Он не только с равным удовольствием писал для взрослых и для детей, но и словно воплощал в слове ларионовско-гончаровскую концепцию «всёчества»: соединения всех известных до этого идей, манер и техник современного письма, одновременно радикально авангардных и предельно укорененных в самой глубинной национальной традиции и ведущего постоянный провокативный диалог с нею. В четвертом томе собраны тексты, в той или иной степени ориентированные на традиции и канон: тематический (как в цикле «Командировка» или поэмах), жанровый (как в романе «Дядя Володя» или книгах «Элегии» или «Сонеты на рубашках») и стилевой (в книгах «Розовый автокран» или «Слоеный пирог»). Вошедшие в этот том книги и циклы разных лет предполагают чтение, отталкивающееся от правил, особенно ярко переосмысление традиции видно в детских стихах и переводах. Обращение к классике (не важно, русской, европейской или восточной, как в «Стихах для перстня») и игра с ней позволяют подчеркнуть новизну поэтического слова, показать мир на сломе традиционной эстетики.

Генрих Вениаминович Сапгир , С. Ю. Артёмова

Поэзия / Русская классическая проза / Прочее / Классическая литература