Пульсирующий камень

Я было направился к ней, но сделал только один шаг. Я не боялся окончить жизнь. Но я не хотел умирать именно сейчас, никогда еще смерть не казалась мне настолько глупой и нелепой. Никогда она не была столь несправедливой. Нам предстояло оказаться свидетелями какого-то великого открытия и вот — мы должны погибнуть. А разве для смерти имеет какое-нибудь значение тот поразительный факт, что какой-то камень пульсирует! Смерти все безразлично. Вы можете лелеять в душе самые прекрасные стихи, хранить в мыслях самую высокую философию, а руки ваши могут обладать способностью дарить миру спасение от страданий, но смерть не оценит всего этого.

Именно такой исход — догадался я — ожидал и нас. Эта прелестная Сильвия уже все решила, и я, мне кажется, разгадал ее план. Приходилось признать, что действовала она стремительно и невероятно смело. Услышав разговор о миллионе долларов, она с обычным видом ленивой куколки поднялась в самолет, какой-то хитростью отобрала у Астрид пистолет и убила ее. Теперь она заставит нас вскрыть ящики и отыскать миллион, затем прикажет спрятать его в каком-нибудь укромном уголке. Потом, я в этом не сомневался, она перестреляет одного за другим. Снимет с нас наручники, поставит ящик со взрывчаткой под самолетом и взорвет его. Вот и все. Тупамарос, если прибудут первыми, обнаружат только почерневшие скелеты в самолете или его пылающий остов. Спасатели, посланные полковником, напротив, найдут только ее, Сильвию, якобы отброшенную взрывом на несколько десятков метров, обожженную, раненую, измученную… но чудом оставшуюся в живых. И увезут ее. А через несколько недель или месяцев она преспокойно вернется сюда и заберет ящик с миллионом долларов…

Но мысль о пульсирующем камне оказалась для меня сильнее любого страха. Я опять обратился к ней:

— Мы в наручниках. И не можем сделать вам ничего плохого. Посмотрите сами и увидите, что наш прибор фиксирует сигналы, идущие от сердца, которое находится внутри этого камня.

— Камни меня не интересуют, господин Купер.

— Но разве вы не понимаете все значение открытия, если мы обнаружим, что может быть там внутри?

— Хватит. Вы и еще вы, Дег… И вы тоже, инженер… — отойдите к самолету и станьте у крыла… вот так.

Мы повиновались. Сильвия медленно спустилась по трапу, посмотрела на Джея и Эванса — они стояли рядом.

— Вы двое, вперед. К ящикам!

— К ящикам? — пробормотал Эванс, не двигаясь.

Девушка кивнула:

— Разве не тебе так хотелось узнать, где находятся деньги, Эванс? Вот сейчас и узнаешь.

— Но…

— Вскройте все ящики один за другим. Я не думаю, что это опасно, вряд ли что-нибудь взорвется при вскрытии. — Сильвия вскинула голову, и ее длинные волосы божественно заколыхались. Нет, Аст-рид была слишком педантична, чтоб проделать что-либо подобное… — Так или иначе, Эванс, это риск, но ты ведь все равно готов был рисковать, не так ли?

Вперед! — грозно приказала Сильвия. — Быстро! А вы трое, — она направила пистолет на нас, — ни с места! Или кончите так же… — Она посмотрела на Астрид, лежащую на земле. — Она тоже не послушалась, когда я приказала ей не двигаться.

Мы промолчали. Эванс и Джей медленно направились к ящикам.

Сильвия тоже сделала несколько шагов, но остановилась. Со своей позиции ей было удобно контролировать нас — она могла всех держать под прицелом.

— Сильвия! — обратился к ней Эванс.

Девушка крикнула:

— Вперед! Начинайте! Быстро!

И они стали вскрывать ящики. Срывали тяжелую пластиковую обертку, в которую они были завернуты, отвинчивали один за другим болты. Джей и Эванс действовали с трудом, так как руки были скованы. Сильвия стояла в нескольких шагах от них и наблюдала. Время от времени она бросала взгляд и в нашу сторону. Иногда поторапливала:

— Быстрее!.. Быстрее, слышите!

«Слабый пол.» Нечего сказать. Я вспомнил, как она спросила: «Вы не верите в равенство мужчин и женщин, господин Купер? Почему скромная девушка вроде меня не может быть хорошим техником-электронщиком?» — и едва не рассмеялся. Ничего не скажешь, Сильвия. Теперь я уже не сомневался, что мужчины и женщины абсолютно равны, когда держат в руке пистолет П-38 и готовы спустить курок. Но не в этом было главное, не в этом…

…Главное было в этом пульсирующем камне. Я легко отвел взгляд от Эванса и Джея, распаковывавших первый ящик, и перевел его на бесчувственный камень, у которого было, ДОЛЖНО БЫЛО БЫТЬ сердце. Меня снова охватила тревога, сомнения и, видимо, прежний страх. Мысль об этом заставила забыть все остальное.

— Финкль, — шепнул я, — вы уверены, черт возьми, что ваш прибор не поврежден?

Он с испугом посмотрел на меня. Губы его как всегда дрожали.

— О… конечно, конечно… уверен, безусловно, господин Купер!

— И все-таки подумайте! Никогда не бывало, чтобы ваш прибор ни с того ни с сего вдруг сам начинал пульсировать?… Из-за какого-нибудь замыкания, не знаю, из-за какого-нибудь случайного контакта… — Меня переполняло весьма странное, непонятное волнение. Финкль покачал головой. Он был в таком же сильном возбуждении, как и я.

— Нет, нет… Это совершенный аппарат, уверяю вас!