Пульт мертвеца

Я дотронулся до пятна, обнаружив, что оно гладкое на ощупь, во всяком случае, не такое шершавое, как остальная скала. Конечно, можно было предположить, что здесь постарались ветер и вода, но почему же, в таком случае, от них в той же степени не пострадал и остальной камень? Выцветший кусок скалы поблёскивал, слегка напоминая глазурь…

Я поднял голову, и, когда наши взгляды встретились, почувствовал, что Каландра пришла к тому же умозаключению.

— Результат воздействия высоких температур.

Она облизнула пересохшие от волнения губы.

— Здесь нет ничего, что могло оказать на скалу такое воздействие. Нет и в помине.

И горы расплавятся, подобно воску, перед лицом Бога своей земли…

Я судорожно глотнул, борясь с ожившими детскими страхами. Сполл не был, не мог быть Царством Божьим. И точка. Существовало разумное объяснение происходящего. Разумное, научное, основанное на фактах, а не на чудесах.

И всё, что нужно сделать, — это найти его.

Мои пальцы ощутили какую-то неровность.

— Сеть тонких, как волос, трещинок, — пробормотал я.

— Здесь все покрыто такими трещинками, — отсутствующим голосом подтвердила Каландра. — Мне показалось, что они расходятся во все стороны по скале, подобно солнечным лучам.

Я наклонился, чтобы как следует рассмотреть их.

— Растрескивание от жары?

Каландра пожала плечами. Потому что, как бы она не отрицала веру, мы получили практически одинаковое воспитание, включавшее в себя в качестве одного из элементов — страх перед испепеляющим огнем Божьим и молниями, которые уже были готовы прийти ко мне на ум.

— Может быть. Они похожи на трещинки, окружающие сам гремучник.

Я снова обернулся, раздосадованный тем, что не сумел уловить сходство.

— Возможно, это и есть ответ, и на этих пятнах раньше росли гремучники.

Она хмыкнула.

— Ах, да, конечно. Видимо, в детстве, когда они были маленькими семенами, взрослые гремучники не предупредили их, что с огнем играть опасно, так?

В несколько иных обстоятельствах я вполне мог бы удовлетвориться гипотезой о молниях Господних, но здесь у меня даже не хватило сил должным образом отреагировать на её иронию.

— Знаешь, а это не такая бредовая идея, — сказал я. — Мне приходилось слышать о растениях, которые начинали буйно размножаться именно после лесных пожаров. Почему бы и здесь не быть такому? Семена, упавшие на скалу, самовозгораются, чтобы дать жизнь будущим растениям?

— Ты когда-нибудь слышал о таких растениях? Собственными ушами? — Это был риторический вопрос.

— Нет. Но мы не имеем достаточных знаний ботаники.

Ее глаза смотрели куда-то вдаль… будто она пыталась разглядеть что-то невидимое.

— Верно, — наконец ответила Каландра. — Я только думаю, что так просто, сходу это не объяснишь.

Когда мы спустились к нашему временному обиталищу, пришло время заняться решением бытовых вопросов. Это дало возможность ненадолго отвлечься от странного чувства, ухватить суть которого мне так и не удалось. К тому времени, как мы разожгли походную плитку, солнце уже спустилось за горизонт, а когда доедали разогретый в фольге ужин, совсем стемнело.

Усевшись у палатки друг напротив друга, Мы стали блуждать по мирам своих мыслей, и ощущение загадочности вновь охватило меня.

— Ну, и до чего ты додумался? — спросила Каландра. Её лицо, освещаемое плиткой, казалось нереальным.

Я пожал плечами. Иногда бывает очень здорово, если не надо прибегать к словам для того, чтобы понять друг друга. Даже с таким беспокойным существом, как Каландра, отметил я каким-то участком мозга.

— Может, и додумался. Полагаю, нам следует начисто отмести возможность вулканического происхождения этих каменных столбов?

— Мои познания в геологии даже меньше, чем в ботанике, — сухо отозвалась она. — Но все же кажется, что это не вулканические скалы.

Я кивнул.

— Вот и хорошо. Предположим, подчеркиваю, только предположим, что гремучники содержат в себе очень много металла…

— Ладно, — согласилась Каландра после короткой паузы. — Я могу предположить это. Ну и?

— Такое большое содержание металла предполагает и наличие высокой электропроводимости, которое превращает их в удобные мишени для молний.

— Следовательно, всех, что росли по бокам скалы, выжгли молнии, а тех, что на вершине, пощадили?

— На вершине могут быть моложе, — возразил я. — Ведь мы не знаем, сколько лет ила дней было тем, которые оказались под воздействием высоких температур, как и то, сколько живут гремучники.

Каландра жестом указала куда-то вверх вероятно, туда, где находилась эта складка на утесе.

— Всё равно это не имеет смысла. Возникает вопрос: почему одни гремучники предпочитают, прости, не предпочитают, а именно выбирают место на солнце, в гуще других растений, в то время, как другая группа изо всех сил старается осесть на гладкой поверхности мощной скалы? А третья группа вообще удаляется в тень, — рассуждала она, кивнув на море плохо различимых во мгле гремучников.

Я беспомощно развел руками.