Пункт назначения 1990. Шаман

Кот громко фыркнул, нахально задрал лапу и с чавком принялся вылизывать бубенцы, словно говорил: «Вот где я тебя видал!» Пренебрежение его было таким явным, что я почувствовал себя неловко.

— Ну и хрен с тобой, — сказал я ему и отвернулся к окну.

Там снова был день. На заборе сидела сорока и косила черным глазом куда-то во двор. Мне стало интересно, что она такого увидела, я приподнялся, придвинулся к стеклу и выглянул наружу.

В открытую калитку входила черно-белая, как кот, корова. Баба Дуся шла следом, оглаживая кормилицу по округлым бокам. Меня она увидела сразу, бросила на окно цепкий взгляд, от которого опять обдало холодком. Я, как испуганный мальчишка, плюхнулся на место и испугался второй раз.

Баба Дуся сидела за столом. Перед ней стояла большая плоская корзина, полная всякой всячины. Чуть в стороне пускала золотистые искры книга.

— Нам понадобится, — сказала ведьма без предисловий, — тряпица от любой старой вещи. Нестиранной! Запомни!

Она подняла вверх узловатый палец и выразительно покачала им в воздухе. Убедилась, что я услышал ее слова, достала из корзины мужскую футболку. Старенькую, с прожжённой дырочкой на пузе.

Футболку эту я узнал сразу. Когда-то я ее очень любил. А дырку прожег случайно, когда ходил с друзьями в поход. Я машинально протянул руку, но тут же отдернул, сказал сам себе: «Эта футболка не твоя. Всего лишь сон. Это не на самом деле!»

— Ой, ли? — Баба Дуся усмехнулась.

Кот с печи отрывисто замякал. Если это был кошачий смех, то точно издевательский. Я про себя чертыхнулся. Здесь все читали мои мысли. Пренеприятнейшее ощущение.

Я сцепил пальцы в замок и молча уставился на старуху. Та снова была спокойно-добродушна. Не ведьма, а божий одуванчик. Она расстелила футболку перед собой, пошарила в корзине, выудила из-под барахла изуверского вида ножницы с узорными ручками, и я понял, что футболке пришла хана. Впрочем, в реальности хана ей пришла уже давно.

— Тряпица нужна примерно такая.

Звонко щелкнули лезвия. Клац-клац, и в руках у старухи оказался квадратный кусок ткани в две ладони размером.

— И еще одна, — снова пошли в ход ножницы, вырезая второй квадрат, раза в четыре меньше, чем первый, — вот такая.

Оба куска расстелили на столе. Бренные останки футболки сами собой исчезли, испарились.

— Дай руку! — Потребовала старуха.

Я послушно протянул ладонь. Ведьма вцепилась в нее крепко, как пиявка. В пальцах ее из пустоты появилась игла. Я не успел и глазом моргнуть, как острие вонзилось мне в подушечку безымянного. Больно вонзилось, безжалостно.

— Это зачем еще? — Запоздало вырвалось у меня.

— Чего орешь? — Бабка деловито накинула на ранку меньший кусок тряпки. — Поздно уже.

И она нажала, выдавливая кровь. Потом отпустила мою руку. Протянула тряпицу вперед.

— Нужны кровь и слюна. Плюй!

* * *

Да чтоб вас с вашей учебой! Я глянул на нее украдкой, поймал смеющийся взгляд и… плюнул. Строго по инструкции, на ткань, в центр протянутой ладони. Мда-а-а, так мне еще не доводилось развлекаться.

— То ли еще будет! — Многообещающе выдала старая ведьма.

Я ощутил острейшее желание трижды сплюнуть через левое плечо, сказать: «Чур меня, чур!» Кот с печи в ответ на мои мысли зашипел.

— Ирод! — Искренне возмутилась старуха. — Ты чего мне котейку пугаешь? Чего нервируешь бедного?

Пугаешь? Я? Да у меня у самого сердце юркнуло в пятки и решило остаться там навсегда. У бедного котейки сияли глаза. Алым. Как два ненормальных фонаря. По беленой поверхности печи, по стенам, по полу бежали блики. Сам кот раздулся в два раза.

— Васенька! — Ласково пропела хозяйка. — Не бойся, он шутит!

И пнула меня под столом. Я поспешно отреагировал:

— Шучу я, шучу!

Кот напоследок повертел головой, прощупал алыми фонарями местность и сдулся. Я сдулся вместе с ним. Захотелось, как в детстве, попросить: «Тетенька, отпустите меня домой, я больше не буду!»

— И не мечтай, — отрезала бабка. — Дальше смотри.

Я горестно вздохнул. Надо будет у Вики повыспросить про бабулю… Меня опять пнули под столом.

— Смотрю, смотрю!

На этот раз я действительно не стал отвлекаться. Пальцы у старухи были не по-старчески ловкими. Из маленькой тряпицы она скрутила комок. Положила его в центр тряпицы большой, перехватила второй рукой. Комок оказался полностью скрыт тканью. Баба Дуся прокрутила его несколько раз. В руках у нее появился тряпичный шарик, с которого вниз свободно свисали края ткани.

— Это, — она указала на сам шарик, — голова куклы. А это, — мне продемонстрировали перекрученную ткань, — шея. Здесь надо завязать.

Старуха кивнула на корзину, там появилась шерстяная пряжа. Я подал ей клубок и поймал себя на мысли, что совсем уже не удивляюсь всем этим появлениям-исчезновениям.

* * *

— Привык, — резюмировала она, наматывая вокруг импровизированной шеи витки.

И я с ней согласился. Действительно, привык. С этими скачками во времени немудрено привыкнуть к чему угодно.

— Откуси! — Нитку протянули мне.

Я не удержался от вопроса:

— А ножницами не проще?

— Проще, — легко согласилась она, — но тогда заговор не сработает. Тот, кого лечат, должен сам перекусить нитку.