Пункт назначения – Прага

Грохот рвущихся бомб заполонил всё вокруг, земля сотрясалась от взрывов – разведчики с молчаливым изумлением смотрели на происходящее светопреставление. Старшина Костенко покачал головой.

– Дывысь, шо робыцца…. Шоссе напрочь сносят. Не жалея бомб….

Некрасов пожал плечами.

– А что их жалеть? Война на исходе….

Котёночкин, дождавшись, когда грохот разрывов стихнет – спросил:

– Товарищ капитан, что это было сейчас?

Савушкин пожал плечами.

– Наша авиация лишает группу армий «Центр» возможности маневрировать резервами. Можем себе это позволить…

– Ничего себе… Там полсотни бомберов опросталось, не меньше. Тонн сто вывалили…. – Котёночкин покачал головой.

Савушкин кивнул.

– Зато гарантированно. Теперь по этой дороге никто не проедет минимум неделю – и то, если сапёрщики немецкие без обедов и сна будут пахать.

– И не объедешь, вокруг горы. – Вставил свою реплику Чепрага.

– Тихо! – Внезапно скомандовал капитан. И добавил вполголоса: – Витя, ты тоже это слышишь?

Снайпер угрюмо кивнул.

– Артиллерия бьёт.

– Бьёт – не то слово. Я такого ещё никогда не слышал…. – Савушкин изумлённо покачал головой.

Разведчики прислушались – действительно, с севера доносился какой-то тяжёлый, глухой, как будто подземный, могучий, страшный в своей непрерывности гул. Да, это была артиллерийская подготовка – но какая! В ней нельзя было различить отдельных выстрелов или разрывов – гораздо больше это напоминало Котёночкину шторм на Чёрном море, который он видел ещё пацаном, осенью тридцать восьмого, когда отец взял его с собой в командировку в Новороссийск. Такая же чудовищная, нечеловеческая мощь, сносящая и крушащая всё на своём пути….

– Товарищ капитан, как вы думаете, что это? – с тревогой в голосе спросил лейтенант.

Савушкин покачал головой.

– Думаю, что это Первый Украинский ломает хребет немецкой обороне по Нейсе. Чтобы, её взломав и на Одер выйдя – по Берлину с юго-востока ударить.

– По Берлину? – ошеломлённо переспросил радист.

– По нему, Андрей. И судя по тому, что мы с вами видим и слышим – славяне за это дело взялись всерьез. Такая артподготовка – это вам не хухры-мухры…. – Помолчав, Савушкин добавил: – И ещё, хлопцы, хочу, чтобы вы понимали – всё, что было важно ещё вчера – сегодня уже не имеет никакого значения. Ситуация на фронте поменялась кардинально, а это значит – сейчас всё здесь посыплется. Немцам с сегодняшнего дня точно не до нас.

– И гестапо, какое нас ищет? – спросил лейтенант.

– И гестапо. И СД. И абверу. Они ведь тоже не слепые и не глухие, этот концерт, – и Савушкин кивнул на север: – не хуже нас слышат. И понимают, что всё это значит…

– Так что, может, выйдем в эфир? – С надеждой в голосе спросил Чепрага.

– Выйдем. Когда у нас сеанс?

– В шесть тридцать по берлинскому.

Савушкин посмотрел на часы.

– То есть через полтора часа с копейками. Хорошо, я пока набросаю телеграмму, а вы, – он повернулся к лейтенанту со старшиной и снайпером, – на шоссе, в засаду. Если будет одиночная машина – тормозите, экипаж в расход, её сюда. Пора нам обзавестись транспортом, самое время….

– Есть в расход. – Ответил Котёночкин, и, немного помедлив, осторожно спросил: – Или в плен?

Савушкин кивнул.

– Понимаю. Гуманизм. Человеколюбие. – Помолчав, произнёс: – Володя, ты тех детишек из-под Полоцка помнишь? Летом прошлого года? Скелеты их обгоревшие? А Волю варшавскую? Тех девчат? – Тяжело посмотрев на лейтенанта, Савушкин добавил: – Всё. Отставить разговоры. Если засада ничего не даст – выдвигайтесь к Трутнову. И смотрите на шоссе, на проезжающие машины – вам надо выбрать автомобиль попредставительней, чтобы нам впятером там было удобно и барахло чтобы упаковать. Всё остальное не имеет значения. Ясно, лейтенант?

– Так точно! – И Котёночкин, обернувшись к Костенко и Некрасову, бросил: – Берем оружие и через пять минут выходим!

– И мины снимите! – Вдогонку бросил им Савушкин, добавив: – Нам они больше не нужны, ещё сами подорвёмся….

Текст радиограммы, составленной им через полчаса, был коротким, но ясным и чётким: «Трегубову. Находимся на месте. Выполнение задание не представляется возможным. Группа лишена подвижности. Просим изменить задание или условия его выполнения. Штефан». Савушкин ещё раз перечитал текст радиограммы и тяжело вздохнул. Будь он на месте Трегубова – сорвал бы погоны со всех, офицеров – в штрафбат, сержантов – в штрафную роту. Балбесы, простую задачу не смогли выполнить… Хорошо, что не он начальник отдела!

– Шифруй! – И Савушкин протянул Чепраге листок со своими каракулями.

– Отсюда будем передавать?

Капитан пожал плечами.

– По обстановке. Ну-ка, заведи свою шарманку, я послушаю, что в эфире твориться….