Пурга

Стройку торгово-просветительского комплекса продолжили, но охрану объекта усилили. «Зимний Дворец» олигарха взяли штурмом те самые спецназовцы, что его охраняли, перейдя на сторону постоянного правительства. Газета «Житуха» солгала, никаких копий шедевров никто не обнаружил. Как и прочих материальных ценностей. В общем, революция совершилась.

Программу «Час Белки» убрали из сетки, а руководство канала добровольно сбежало в отставку за пределы города. Сюжет с Зильберштейном так и не вышел в эфир, по поводу чего профессор со знанием дела высказался в сети.

Самого Родиона объявили телекиллером номер три, наймитом и проституткой. Правда, губернатор пообещал не мстить ведущему, понимая, что он – всего лишь орудие в преступных руках. Но это не утешало. Отомстит, обязательно отомстит, чтоб другим неповадно было. Иначе какой же он губернатор?

Яхту Хомутовича опечатали, ценности поизымали, а картину «Купание в первом снегу» передали к большому удовольствию Шурупова в краеведческий музей. Так сказать, возвращение народу культурных ценностей.

Краевед поддержал опального друга:

– Родя, не печалься, не надо. Впереди вся жизнь. Просто жди и надейся.

– Чего ждать?

– Неважно чего. Главное, ждать.

Утром на дверях квартиры Родион обнаружил надпись, выполненную несмываемой краской. Простое английское слово «Bitch». Из чего стало ясно, что губернатор опять не сдержал слово. О прилете бывшего ведущего не знал никто, но глава мог попросить паспортный контроль, чтобы оттуда просигналили.

Рупор губернатора – газета «Вестник Великобельска» заклеймила продажного наймита печатным словом, а желтый ежедневник «Житуха» добил фотографиями особняка, по слухам, полученного продажным ведущим от Хомутовича. Снимок был сделан с вертолета неизвестным фотографом. Тот же фотограф запечатлел человека, похожего на Родиона, в гей-клубе «Меньшевик». Да он еще и пид…

Через неделю, когда изгой все-таки вышел из дома, чтобы выбросить мусор, на него напали трое неизвестных, обработали клюшками для гольфа и забрали ведро, ибо больше забирать было нечего. И хотя в милицию несчастный не обращался, представители органов пояснили, что преступление носит случайный характер, потерпевший пал жертвой грабителей, и они, органы, приложат все силы для задержания негодяев, о чем и было объявлено по всем каналам.

Вернувшись из больницы, Родион понял, что у него два выхода. Либо валить из города навсегда, либо жрать. Выбрал второй, как наиболее простой. Тем более что валить особо было некуда.

Печень, закаленная папайей, удар приняла стойко. Аленка пробовала положительно повлиять на мужа, но в результате запила сама. Спустя две недели ее забрали родители, а еще через неделю ее поверенный объявил, что она Родиону больше не жена, а имущество будет поделено в судебном порядке. Бедняга новость воспринял болезненно, но к Аленке не побежал, а двинулся к холодильнику, где хранились стратегические запасы спиртного. Дабы не достались судебным приставам.

Наступили суровые дни. Никто, кроме матери, звезде не звонил и морально не поддерживал. Забегали Шуруп с Кефиром, пытались образумить друга. Потом нагрянули ОБЭП и налоговая. Уточнить, на какие шиши Родион летал в Таиланд. Не на черную ли зарплату? Губернатор не успокаивался. Слава Богу, Никифоров смог договориться со своими коллегами, и от несчастного ведущего отстали.

Деньги, оставшиеся от поездки в Таиланд, в конце концов иссякали. А новых никто не приносил. Вернуться на телевидение было так же нереально, как победить коррупцию. Едва узнав в трубке голос бывшего ведущего, собеседники притворялись, что оборвалась связь, отключали телефон и больше не отзывались. Возвращаться к матери, а собственную квартиру сдавать? Родительский дом, конечно, начало начал, но насчет надежного причала можно и поспорить.

Когда запасы кончились, а денег осталось разве что на кулек семечек, Родион понял, что обречен. И стали его посещать небогоугодные мысли суицидного свойства. Ибо для творческой личности забвение страшнее пистолета. Он часами лежал на тахте и смотрел в потолок. И виделось ему вместо потолка голубое небо. А под ним – странный золотой город с прозрачными воротами. А вместо лампы – яркая звезда. Он проходил через ворота и оказывался в огромном саду с зеленой травой, цветами и невиданной красы животными. Одно из них напоминало льва с огненной гривой, но это был не лев, стопудово. А только как бы лев. Следом тащился большеглазый вол, а замыкал композицию небесный орел со светлым и каким-то незабываемым взором. Родион протягивал руки вперед и бежал к ним по появившейся дороге… А они не видели его, хотя он светился. Неужели стал святым?

И случилось бы непоправимое, если бы однажды несчастный не решил встать с тахты и выйти во двор посмотреть на мир. Может, в последний раз… Он не боялся, что его узнают и забросают камнями. Последние две недели он не брился, не стригся месяц и примерно столько же не менял носков.