Пурга над 'карточным домиком'

- Возможно. Я только хочу сказать: что бы мы ни решили, ответственность все равно ляжет на нас. И огромная. Но до утра мы всё равно бессильны. Единственное, что нам пока остается - думать. Перебрать все возможные варианты. Чтобы те, кто утром отправится на помощь, хотя бы знали, что их может ждать. Чтобы, по крайней мере, их не постигла судьба водителя вездехода.

- Что значит "те, кто отправится"? Да я сам...

В это время дверь открылась и директор быстро пошел навстречу вошедшей вслед за Тамарой Евгеньевной девушке - маленькой, черноволосой, шубка наброшена на плечи, тоненькая рука сжимает меховой воротник у горла.

- Этери, до чего вы кстати! Вы просто не представляете, как вы нам нужны.

Девушка, щурясь на яркий свет, слабо улыбнулась ему, но вдруг, заметив за столом капитана, чуть отшатнулась.

- Милиция? Что-нибудь случилось? Почему вы меня не предупредили про милицию?

Тамара Евгеньевна молча пожала плечами, взяла пустой кофейник и вышла из комнаты.

6

До сих пор Стеша считала, что на свете нет и не может быть ничего страшнее, чем выйти на сцену и за быть слова роли. Когда такое снилось, просыпалась, как от кошмара. Лавруше нынешним летом пришлось своими руками пристрелить истерзанного совой зайчонка - в его жизни это было пока самое страшное. Димон боялся зубного врача, но в сто раз сильнее боялся, что Стеша узнает об этом. Киля уже привык ко всем своим несчастьям и боялся лишь одного: подбежит он однажды утром к своим новым друзьям, а они ему снова скажут "не ходи за нами". То есть каждый из них уже имел какое-то понятие о том, что значит "страшно", "очень страшно", "мороз по коже".

Однако такого переживать им еще не приходилось.

Они попятились обратно в кафе, задвинули дверь и замерли там в полутьме, тяжело дыша и стараясь хоть локтем, хоть костяшками пальцев касаться друг друга.

-...ак он... ак он на меня... оглядел... - прошептал Киля, проглатывая половину согласных.

Стеша нашла руку Димона, вцепилась в нее и с надеждой заглянула в лицо:

- Дим?... А они живые?

- Не знаю. Надо бы посмотреть.

- Ой, не смей! А вдруг нас заметят?.. Те, Другие.

- Кто?

- Которые это сделали.

- Ты думаешь, что кто-то пришел раньше нас и...

Они прислушались.

Полумрак и тишина кафе, казавшиеся раньше уютными, теперь грозно надвинулись на них; от воющей черноты за окном опять повеяло жутью. Даже елочные украшения превратились в десятки злых глаз, мерцающих из угла.

Лавруша тем временем, согнувшись и бормоча что-то себе под нос, возился с дверной ручкой - приматывал проволокой к крюку в стене.

- Готово. Теперь не войдут. Димон скептически покосился на его работу и прошептал:

- Дернут посильнее - и отлетит. Все же за запертой дверью было спокойнее. На всякий случай они отошли подальше.

- Никогда не думала, что от страха может быть так больно внутри, созналась Стеша. - Хуже, чем операция без наркоза.

- Без наркоза сейчас не делают.

- Мне делали, - сказал Киля. - В горле. Но там быстро, раз - и все. А тут...

- Эх, ружьишко бы какое-нибудь. Хоть подводное. Или дедушкину двустволку.

- Зачем тебе?

- Попугать, если кто войдет.

- А может, они просто отравились все? Может, съели за ужином какую-нибудь дрянь и не заметили.

- Ага. Или сонная болезнь. Может, здесь какого-нибудь снотворного газу напущено. И мы тоже через пять минут повалимся все и будем лежать так на полу. Без-ды-хан-но.

- Вот и надо что-то предпринимать. Пока еще не поздно.

- А что? Убежать? Опять в лес, на ветер?

- Ну, нет. Еще неизвестно, что страшнее. Замерзнуть или тихонько заснуть от газа.

- Тсс-с-с... Слышите?

Они замерли, подняв лица к потолку.

- Что там?

- Кто-то ходит.

- Ерунда... Послышалось.

- Ну, хватит, - Димон встал и задернул "молнию" на своей куртке. - Чем сидеть здесь и трястись без толку... Я пойду посмотрю.

- И я с тобой, -подпрыгнул Киля. - Можно?

- Ишь какой прыткий стал. А нога?

- Плевать я на нее хотел, на ногу.

- Нет, - подумав, объявил Димон. - Раненые и женщины останутся здесь. Лавруша, идешь?

- Раз я не раненый и не женщина...

- А вы - заприте снова за нами. И никого - слышите? - никого чужого не пускайте.

Стеша хотела что-то возразить, но они замахали на нее и поспешно, словно боясь растерять свою решимость, отмотали дверную ручку и выскользнули в вестибюль.

...Человек лежал все так же - одна рука подогнулась под туловище, другая вытянута вперед. Будто плыл посуху кролем и голову вывернул специально набок, чтобы глотнуть воздуха. От начинавшейся лысины лоб казался вдвое больше нормального. Димон, стараясь не глядеть на двух других, присел рядом и ощупал эту выброшенную вперед руку.

- Не знаешь, где пульс должен быть?

- Не знаю, - прошептал Лавруша. - У меня вот здесь: на запястье под часами.

- Ага, нащупал. Сла-а-абенький...

- Все-таки живой.

Набравшись духу, Димон взял лежащего за плечо и сильно потряс.

- Эй, очнитесь, пожалуйста. Что с вами? Вы ранены, да?

Тот даже не пошевелился. Только голова его безвольно перекатилась по полу со скулы на ухо и вывернулась еще сильнее. Правда, никаких следов крови ни на одежде, ни на полу вокруг не было заметно.