Пурга над 'карточным домиком'

- У Стеши в рюкзаке есть одеколон, - сказал Лавруша. - Она всегда вместо йода с собой одеколон носит. И стрептоцид. Может, сходить?

- Нужен ему сейчас твой одеколон. Давай, лучше посмотрим, что с другими.

Они перешли к тому, который сидел у стены с открытыми глазами. Он тоже был жив и негромко дышал сквозь стиснутые зубы. Пижамная куртка с вышитой на кармашке буквой "Д", мягкие домашние брюки, шлепанцы на босу ногу. Казалось, человек только что встал с кровати и спустился вниз посмотреть, что происходит.

Высоко поднятые брови придавали выражению его лица что-то детское.

Возникало впечатление, будто он просто очень крепко задумался и достаточно лишь чему-нибудь живому попасть под его остановившийся взгляд, как он придет в себя. Но нет, - Димон и Лавруша по очереди, преодолевая жуть, заглядывали ему в глаза, но они оставались такими же неподвижными, смотрели сквозь них в пустоту.

Около третьего, лежавшего на лестничной площадке, можно было не задерживаться. Та же неловкая поза, то же детски-удивленное выражение лица. Одет он был в ватник и сапоги, и рядом валялась меховая шапка с блестящим значком - скрещенные дубовые листья.

- Лесник, - прошептал Лавруша.

- А вот и двустволка, - обрадовался Ди мон

Действительно - подальше, из-под самых ступеней выглядывал обшарпанный приклад старой "тулки". Димон поднял ее, нажал на рычаг, надломил ствол. Блеснула красная медь двух нестреляных капсюлей.

- Заряжена...

Они переглянулись.

Лавруша сжал губы и решительно замотал головой. Димон вздохнул, положил "тулку" на место и прикрыл ее краем лестничного ковра. - Мне отец наказывал, как бы извиняясь, объяснил Лавруша. - Руки трясутся - за ружье не берись.

Димон вытянул руку и посмотрел на пальцы. Они заметно дрожали.

От площадки, где они стояли, лестница делала поворот и поднималась дальше к стеклянным дверям второго этажа. За ними налево и направо уходил пустой коридор, выглядывала ярко-зеленая ветвь какого-то растения. Пока они медленно, одну за одной одолевали оставшиеся ступени, растение открывало им все новые и новые ветви и на самом верху показало, как подарок, как приз за восхождение, роскошную гроздь желтых цветов.

- Если и там одни полутрупы валяются... - пробормотал Димон.

- Тогда что?

- Не знаю... Уж лучше бы хоть чудовище - только, чтоб живое.

Они подошли к стеклянным дверям и осторожно выглянули - один направо, другой налево. Направо ничего не было видно из-за растения, из-за этого экзотического, назло пурге цветущего дерева в кадке; Лавруша повернулся и тоже стал смотреть налево.

Почему-то с первого взгляда делалось ясно:

нет, это не санаторий. И не дом отдыха.

Хотя и дальше по стенам вилась всевозможная зелень, и кое-где висели картины, и пол застлан ковром, невозможно было усомниться в том, что все здесь устроено для дела, что здесь - работают.

Самым не санаторным были два никелированных рельса, проложенных под потолком по всей длине коридора. Под ними через ровные интервалы темнели проемы дверей, обитых кожей, на каждой - табличка. То ли полка, то ли подвесная скамейка застыла в воздухе неподалеку от лестницы. Она была зацеплена двумя роликами за рельсы. Получалось что-то вроде маленькой подвесной железной дороги.

И ни души.

Ни на полу, ни у стены, ни за цветущим деревом вплоть до окна, темневшего в дальнем конце коридора, не было ни одного человека - ни лежащего без чувств, ни сидящего, ни идущего.

- Никого, - прошептал Лавруша. - Слушай, а вообще-то мы хотим кого-нибудь найти? Или наоборот - хотим, чтоб никого не оказалось? Я уже не знаю, чего хотеть.

- Конечно, найти.

- Кого?

- Кого угодно. Пусть даже не совсем живого, но чтобы говорил. Чтоб объяснил, что у них происходит.

- Может, за этой дверью... Или за той?

- Может быть.

- Только давай не стучаться. Послушаем и и все.

Димон пожал плечами - там видно будет - и ступил в коридор. Нога его сразу утонула в чем-то очень мягком. Видимо, весь пол был устлан толстенным поролоновым ковром. Лавруша вошел вслед за ним, невольно заулыбался от этой неожиданной мягкости под ногами, потом приблизился к подвесной скамейке и прочел написанное на ней объявление (почти в стихах):

"Любой груз весом больше пяти килограмм ты нести не должен сам. Положи его сюда и доедешь без труда".

"Без труда" кто-то зачеркнул и написал сверху карандашом: "вовсюда".

Мягкий пол, зелень и тишина кругом, шутливое объявление - от всего этого Лавруша так осмелел, что сам уселся на скамейку-сиденье и легонько оттолкнулся ногой. Ролики зашуршали по блестящим рельсам. Сиденье стронулось и беззвучно понесло Лаврушины "больше пяти килограмм" вдоль стены, мимо дверей с табличками: "ЛАБ. ВИБР.", "ЛАБ. СЕЙСМ.", "ЛАБ. ХИМ.", "РАДИОЛАБ." и так далее.

Димон, утопая по щиколотку в ковре, шел рядом и пробовал нажимать на дверные ручки.

Ни одна не поддавалась.