Пурга над 'карточным домиком'

- Да. Он сам про себя часто так говорит третьем лице: "Старина Сильвер считает...", "Старина Сильвер вами недоволен...", "Не советую вам сегодня спорить со старым добрым Сильвером...". Добрым - вот уж не сказала бы. О нет, не подумайте, что я жалуюсь. Мне очень нравилось с ним работать. Почти каждый день - новая задача, и всегда приходится чуть переходить за грань известного, отработанного. И лично ко мне он всегда относился очень хорошо. Но все равно "добрый" не то слово. Не идет к нему совершенно.

- Вы сказали "нравилось". Почему в прошедшем времени?

Этери растерянно посмотрела на него, потом вдруг потупилась и умолкла. Но капитан сделал вид, будто не замечает ее смущения, и продолжал расспросы:

- Вы прилетели из "Карточного домика" позавчера, тридцатого декабря, верно? Вас послали по какому-нибудь делу?

- Нет, я сама. У меня накопились свободные дни, и я решила их использовать.

- Скажите, а не заметили вы чего-нибудь странного перед вылетом? Все было нормально? Никаких признаков тревоги, никаких аварий?

- Тревоги? Наоборот, все очень радовались. Елку украшали, рисовали плакаты, знаете - шаржи, послания в стихах и все такое. Репетировали шуточные номера. У нас там развлечений мало, так что к праздникам готовятся всерьез. И всегда бывает очень весело.

- Бывает так весело, а вы вдруг уехали. Почему?

- Мне было нужно, - тихо сказала Этери и, поежившись, снова ушла в свою шубку, как в раковину.

Капитан переглянулся с директором, потом посмотрел на часы и покачал головой.

- Послушайте, Этери, - начал директор.- Я вижу, что вы чего-то недоговариваете. И поверьте - в другой раз я бы не стал тянуть из вас клещами. Ведь вы меня знаете. Я хитрый. Дождался бы, когда вам самой захочется рассказать, дотерпел бы. Но теперь не могу. Дело слишком серьезное и срочное. Вы должны рассказать все, что знаете. Почему вы вдруг оставили "Карточный домик"? Что там произошло? Вы испугались чего-нибудь? Поссорились с Сильвестровым? Он вас обидел?

- Я испугалась... Да... Испугалась... - прошептала Этери.

- Но чего?

- Что он сам... Что он не послушается меня и сам начнет этот опыт... Без меня, в одиночку...

- Какой опыт? Что он задумал?

- Но я обещала никому не говорить.

- Он запугивал вас? Грозил?

- Нет, конечно, нет. Но если узнают у нас в Академии... Его могут совсем снять с этой работы, запретить всякие опыты.

- Этери, там в "Карточном домике" что-то случилось. Что-то очень скверное. Речь идет о жизни людей. В том числе и о жизни Сильвестрова. Поэтому говорите все, что знаете. У нас очень мало времени - поймите!

- Хорошо... Я расскажу... Понимаете, он спешил. Он очень спешил. Еще пять лет назад, когда он только начинал свою работу - он уже тогда страшно спешил. Потому что... про это мало кто знает, но мне он рассказал. У него погиб ребенок. Мальчик. В автомобильной катастрофе. Они собирались провести отпуск на Кавказе. Сам Сильвестров прилетел самолетом, а жена с сыном должны были приехать на машине. Жена очень хорошо умела водить. Но на повороте лопнула шина. А там сразу обрыв и камни. В больнице, когда она пришла в себя, ей долго не хотели говорить про мальчика. Уверяли, что он в соседней палате, что еще есть надежда. На самом деле он погиб сразу.

- Остаться жить и чувствовать себя виноватой в смерти собственного ребенка! - Тамара Евгеньевна всплеснула руками, будто отгоняла от себя что-то невидимое. - Даже услышать о таком, и то сердце сжимается.

- Сильвестров рассказывал, что с тех пор она изменилась неузнаваемо. То плачет часами по любому поводу. То начинает заговариваться и уверять его, что мальчик до сих пор в больнице, просит позвонить, узнать, когда его выпишут. Потом приходит в себя и вскрикивает, как от удара. Она говорит, что почти физически ощущает в мозгу то место, где засело страшное воспоминание. Не помогали никакие таблетки, никакие лечения. У него не было сил смотреть, как мучается любимый человек. Он чувствовал, что должен, обязан что-то предпринять.

- И придумал "Мнемозину"?

- Да. Сама идея появлялась у него и раньше, но среди многих других. Это не человек, а настоящая фабрика по производству идей. Тогда же, пять лет назад, он решил забросить все остальные проекты и заниматься одной "Мнемозиной". На новом месте работы, в Академии он никому не рассказывал о своем горе. Боялся, что его сочтут эгоистом, хлопочущем только о том, чтобы обеспечить покой в своей семье. Как будто мало на свете других людей, мечтающих освободиться от тяжелых воспоминаний.

- Но неужели время не вылечило ее? Ведь пять лет.

- Судя по тому, с каким лицом Сильвестров вернулся в последний раз из поездки к жене,- нет. Да он и сам стал ужасно нервным, взвинченным. Делался похож на себя лишь тогда, когда работа подвигалась вперед. Но стоило ей застопориться, и он снова впадал в какую-то мрачную ожесточенность. Вы тут вспомнили доклад, который он делал весной. Так вот: с тех пор мы не продвинулись вперед ни на шаг.

- Но вы же работали с утра до ночи.