Пурга над 'карточным домиком'

- Да, все нормально. Даже подвесная дорога работает.

- Никаким газом не пахнет, следов огня незаметно?

- Нет.

- Что с людьми? Говорите только про тех, кого видели своими глазами.

- Трое лежат в вестибюле. Похоже, что без сознания. Да нас четверо. Еще Сазонов, но он совсем как малый ребенок.

- А вы сами - как большой, что ли?

- Если вы считаете, что двенадцать лет...

- Не будем отвлекаться. Дима, поймите хорошенько: то, что я сейчас скажу, - приказ. Приказ Научного городка и милиции. Возьмите карандаш и записывайте.

- Я запомню.

- Нет, запишите. И не выпускайте записанного из рук. На память вашу надежды сейчас почти никакой. Первое: собрать всех, кто может ходить и немедленно покинуть здание.

- А куда же мы денемся? В лес, что ли?

- Нет. Выйдите из главных дверей и сверните налево. Метров через сто будет дом лесника. Записали? Там переждете до утра. Утром прибудет спасательный отряд. Помощь. Если в доме холодно, затопите печь. Сумеете? Кажется, там есть собака - не пугайтесь. Вы все поняли? Повторите.

- Собрать всех... Покинуть здание... Ждать в доме лесника... Но скажите хоть, в чем опасность?

- В здании установлен аппарат, испускающий сильное радиоизлучение. Подавляющее память. Боюсь, что и ваша память уже сильно пострадала. Вы забыли многое и каждую секунду продолжаете забывать.

- Так может выключить его?.. Или расколотить?

- Ни в коем случае. Он должен поддерживать жизнь тех, кто уже уснул. Пока вас тоже не свалил сон - торопитесь. Выполняйте приказ.

- Есть.

- Как можно быстрее. Бегом. Все - прочь из здания!

Репродуктор умолк.

Ребята в растерянности смотрели на Димона. Но тот сидел не двигаясь, уставясь в исписанную бумажку.

- Дима, - позвала Стеша. - Ведь сказали - бегом.

Димон потер лоб, прикрыл глаза.

- Да, да. Только, по правде говоря...

- Они решили, что мы такие же чокнутые, - сказал Лавруша. - Как Сазонов.

- А может, они правы? Может, мы тоже забыли? И это нам только кажется, что сегодня утром мы вышли из интерната, что Киля подвернул ногу, что сидели в вездеходе. Может, на самом деле это было давно-давно, много лет назад. Но все, что в промежутке, мы забыли.

- Да ведь бегом же! - повторила Стеша.- Сказано - ни минуты не медля. Потом будем рассуждать.

Димон посмотрел на нее, потом на записку с приказом и, стряхнув наконец странное оцепенение, напавшее на него, вскочил на ноги.

- Приказано бегом, но приказано еще и всех. Всех, кто может ходить.

- Если Сазонов заупрямится, нам его не вытащить.

- Киля, Лавруша, быстро на третий этаж. Проверьте, нет ли кого-нибудь ходячего. И если попадется теплая одежда, тащите вниз. Встретимся внизу у главных дверей.

Сазонова все же пришлось оставить в здании. Он не заупрямился, он просто спал. Спал не так, как те в вестибюле, а по-настоящему: подстелив себе на полу у плиты Стешин полушубок, подложив под голову Лаврушин рюкзак и посапывая вымазанными кремом губами. Растолкать его так и не удалось.

- Ну, что там? - крикнул Димон, увидев спускавшихся сверху ребят.

- Никого. То есть спят все. И в запертые двери стучали - не откликаются.

Одевались быстро и молча.

- Готовы? - спросил Димон, в последний раз пробежав бумажку с приказом: налево, сто метров, дом лесника. - Тогда пошли.

Дверь поддалась только после того, как на нее навалились втроем, - столько снега намело снаружи. Ветер сразу по-разбойничьи выскочил из ночной черноты, ворвался в вестибюль, полоснул холодом по лицам. Зато около домика лесника, укрытого в ельнике, было затишье.

Они набились в тесные сени, топали, стряхивали друг с друга снег. Радостный собачий лай раздался за дверью, и стоило Димону откинуть наружную щеколду, как пушистая черно-белая лайка вылетела из горницы, не задумываясь кинулась к Лавруше лапами на плечо и несколько раз лизнула в лицо.

- Ребята, - сказал Лавруша, - там в сенях поленница. А мне пса не выпустить бы. Ну, куда? Куда ты тянешь? Чего скулишь? Что, с хозяином твоим беда? Знаем - знаем, что беда. Потерпи. До утра придется тебе потерпеть, утром помощь придет. Понял? Усек?

Димон набрал уже полную охапку дров, когда в полутьме сеней до него донесся Стешин голос:

- Дима?

- Да.

- Ты помнишь, я летом уезжала на неделю?

- Помню. Вы с концертами по деревням ездили.

- Да. А когда возвращались, ты на дороге сидел. С корзинкой.

- Ну, сидел.

- И я застучала в кабину, чтоб остановили, и спрыгнула, и ты сказал, что за грибами ходил.

- Я помню.

- Только в корзинке у тебя пусто было. И грибов в июле у нас не бывает никогда.

- Чего ты вдруг вспомнила?

- Так...

- Нет, скажи.

- Я подумала тогда... Подумала, что ты меня ждал. Это правда?

- Угу.

- Знаешь, когда тот в репродукторе сказал, что мы многое забыли и продолжаем забывать, я больше всего за это испугалась. Что забуду когда-нибудь, как ты сидел там на дороге. И как смотрел на меня. И как мы шли потом пешком до деревни.

- Я не забыл. Я даже помню, в каком платке ты была. В зелененьком.

- А у тебя на рубашке значок был. Города Суздаля. Я еще подумала: неужели он за это время в Суздаль съездил?

- Да нет. Я так надел. Пофорсить.

- А помнишь, мы уже почти дошли до деревни, и ты хотел меня за руку взять