Пурград (СИ)

— В любом случае, мы просто заставляем правительство делать его работу. И при этом даже не пачкаем руки. Конечно, нам пришлось заявиться к тебе домой, ввиду нашего близкого знакомства. Сейчас мои парни забирают все свидетельства нашей дружбы, им всё равно теперь лучше будет у меня дома. Я ведь правда буду тебя вспоминать и даже, порой, горевать. Но прежде всего, мы делаем это для того, чтобы у чистильщиков не возникло вопросов ко мне. Пусть продолжают думать, что за эпидемией мутантов стоит какая-нибудь корпорация, культ протогенов или на кого они там валят наши деяния?

Он взглянул на наручные часы, внезапно встал и пошёл прочь, в сторону, откуда доносился грохот и голоса его товарищей. Через пять минут всё стихло, а все вторженцы вышли из моей квартиры, вновь оставив меня в полном одиночестве.

Теперь я просто лежал и ждал смерти. Мне не хотелось плакать или кричать, даже если бы я мог. Нутро пожирала лишь горькая обида. И ещё, немного, грусть по несбывшемуся будущему с Иви. Погрузившись в эти неприятные эмоции, я настолько забылся, что даже и не заметил, как через время, в мой дом совершили ещё одно проникновение.

На сей раз это были люди в керамической броне, без особых опознавательных знаков. Они оцепили помещение и окружили мое недвижимое тело. На меня, кажется, было направлено с десять, а то и с двадцать лазерных точек, исходящих из винтовок чистильщиков. Но стрелять сразу они, почему-то не стали.

Вместо этого, ко мне подошёл белый волк, в строгом военном костюме. И наклонившись надо мной, приложил к моему телу свою лапу в перчатке. В то же мгновение, на маленьком экране, на его запястье, вывелись данные моей биометрии. Почесав нос, незнакомец произнёс куда-то в сторону:

— Этот жив. Никаких признаков превращения. Хотя, судя по опустошённой ёмкости, он также употребил «Псевдомимезис». При чём, достаточно давно.

Тихий и спокойный голос, донёсшийся из пространства, вне пределов моего взора, ответил ему:

— Можем забрать его на базу. Возможно, он даже сможет оправиться и рассказать нам хоть немного о том, что это за эпидемия и кто за неё ответственен. К тому же, может быть, у этого парня есть иммунитет или что-то вроде того. Тогда мы сможем синтезировать лекарство. Или он превратится где-нибудь по дороге на базу и мы рискуем не только потерять несколько человек, но и серьёзно нарушить режим секретности. Тут нельзя знать точно. В любом случае решение будет за вами, командир.

Ещё раз почесав нос, волк произнёс:

— Хорошо. Я решил. Грузите его парни, попробуем выяснить, что за чертовщина творится в городе.

procyon_lotor.txt / Ive / Purgrad / Art

Он не позвонил, хотя я ждала весь вечер. Видимо, что-то всё же пошло не так, как он задумывал. И в этом явно был замешан этот его языкастый «друг» — Фалькон. Возможно, за пояснениями, касательно внезапного исчезновения моего возлюбленного стоило обратиться напрямую к этому прохвосту.

Однако, я не обладала его номером нейрокоммуникатора и вообще была знакома с ним крайне опосредовано, только по рассказам нашего общего друга. А потому только и оставалось, что наведаться к неудачливому бесшёрстному домой и на месте выяснить, что с ним произошло. Благо и жил он недалеко, в районе «погребков».

Собственно «погребками» звались множественные маленькие заведения, рассыпанные в средних секциях десятка небоскрёбов. В них, полулегально, можно было предаться всем мыслимым и немыслимым грехам. Здесь, во вполне приличном, почти элитарном районе, протогены и другие андроиды продавали свои тела, высший менеджмент корпораций раскуривал в трубках лёгкие психотропы, а богатые владельцы многоуровневых квартир могли купить себе бесшёрстную прислугу, выловленную на нижних уровнях города.

Правительство закрывало глаза и даже, порой, поддерживало деятельность этих отвратительных мест. Видимо, используя подобную, мягкую силу, зооморфы из Аркадии могли держать своих приближённых в цепких лапах развратного гедонизма. Вряд ли у, занятых всё свободное время в «погребках», менеджеров и владельцев корпораций будет желание лезть в Аркадию и вмешиваться в быт «небожителей».

Удивительно, как в месте, где царила тотальная ненависть к бесшёрстным, мой товарищ смог прожить столь долго. Всё же здесь его породу особенно не любили, ввиду того что все кто не имел шерсти, обитателями и завсегдатаями «погребков» воспринимались исключительно как товар. В их сознании «вещь», что никому не принадлежит и гуляет сама по себе — явление исключительно противоестественное и глубоко осуждаемое.

Мой друг жил почти в самом верху средней секции, у верхнего края района «погребков». К его квартире можно было попасть с небольшой парковки, что была присоединена к так называемому «хабу». Хабами назывались небольшие огороженные секции небоскрёбов с десятком жилых ячеек внутри. Думаю, с самого низа, в одной только башне, подобных хабов могло быть под несколько сотен и каждый обладал своим закрытым внутренним двориком, торговыми автоматами, автоматической прачечной и прочими удобствами цивилизации.