Пуритане

Джек Кавано Пуритане Книга первая

Посвящается моим близким

Глава 1

Юность Энди Моргана нельзя было назвать безоблачной. Он обрел веру, заставив страдать невинных людей, и это мучило его всю жизнь. Лишь незадолго до смерти он избавился от чувства вины, получив откровение от Бога, состоящее из одной-единственной фразы: «Чем ниже в грехе своем падет человек, тем сильнее проявится могущество Господа».

Вряд ли это безыскусное откровение могло сравниться с тем, что обрел Иоанн Богослов на Патмосе, однако с тех пор угрызения совести больше не терзали Энди Моргана. После его смерти потомки передавали эти слова из уст в уста, из поколения в поколение. Хранитель фамильной Библии устраивал особое торжество, на котором вручал книгу своему преемнику, — так же в 1654 году поступил Энди Морган. Во время церемонии имя нового хранителя вносилось на первую страницу Библии.

Торжество венчал рассказ об истоках семейной веры, начинавшийся словами: «Эта история ведет свое начало со времен короля Карла I[1], с того самого дня, когда Энди Морган встретил епископа Лода[2]. С тех пор все в его жизни пошло не так…»

Энди вздрогнул: тяжелая деревянная дверь, с глухим скрежетом поворачиваясь на железных петлях, заскрипела, словно кости старика, сладко потянувшегося после долгого сна. Юноша быстро оглянулся. Никого. Стражника с квадратной челюстью не видно. Затаив дыхание, будто это могло приглушить жалобы двери, Энди потянул ее вновь. Едва щель стала достаточно широкой, он заглянул внутрь. Перед ним открылся длинный коридор. В дальнем его конце виднелось величественное, во всю стену, окно. Отходящие под прямым углом переходы вели в другие части замка.

Все было тихо. Энди оглянулся. В огромном внутреннем дворе ни души. Отлично. Гости еще на приеме. Кажется, ему удалось улизнуть незаметно.

Энди резко дернул за ручку и, перешагнув порог, быстро и бесшумно закрыл массивную деревянную дверь. С минуту он постоял, прислонясь к ней спиной и прижимая к груди узелок. Его взору открылось великолепное зрелище. То, о чем он мечтал. Энди Морган попал в другой мир.

Все вокруг напоминало о славных рыцарских временах. Ничего общего с тем надменным царством пустоты в зале Святого Георга, где важно разгуливали придворные, жаждущие лести, богатства и славы. Перед ним была совсем иная Англия — страна благородных рыцарей. Англия той эпохи, когда в мужчинах ценились смелость, достоинство и честь, а женщины были прелестны и целомудренны.

Лучи ласкового вечернего солнца тихо струились сквозь огромное окно, заливая коридор божественным светом. Энди показалось, что он ступил на святую землю.

Вдоль стен помещения стояли щиты эпохи короля Артура[3], их ряды прерывали лишь двойные двери по обе стороны коридора. Щиты эти напоминали о былой славе знатных семейств: самец шотландской куропатки, расправивший крылья, представлял Галифаксов, лев с алебардой, изображенный над осадной башней, принадлежал Гилбертам, а на гербе Свэйнов победоносно потрясал мечом грифон. Эти эмблемы были предметом гордости владельцев, в отличие от северного оленя в упряжи, украшающего родовой герб Морганов. Разве можно устрашить врага северным оленем? Особенно если на его губах угадывается усмешка. Где это видано, чтобы олень улыбался?!

Внимание Энди привлек щит Гилбертов. Чтобы рассмотреть его, молодой человек подошел ближе. Внизу справа он заметил четыре длинные вмятины. Энди благоговейно прикоснулся к боевым шрамам. Был ли удар, оставивший эти следы, роковым для воина, или для него оказался смертельным следующий?

Внезапный щелчок заставил Энди вздрогнуть. Звук донесся из дальнего конца коридора: открылась дверь, потом послышались шаги и голоса. Молодой человек лихорадочно огляделся. Где бы спрятаться? Бежать назад, во двор? Нет, там наверняка поджидает стражник с тяжелой челюстью. Голоса зазвучали громче. Энди бросился к двери с правой стороны коридора. Заперто. Шаги приближались. Он метнулся к противоположной стене. Дверь поддалась. Энди юркнул внутрь, неплотно закрыв за собой дверь, — он боялся выдать себя щелчком.

— Сегодня вечером у нас свидание в комнате рядом с кладовой, — раздался высокий юношеский голос.

— Правда? — второй собеседник был явно моложе первого.

— Ага! Она хочет, чтобы я ее поцеловал.

Через щелку неплотно прикрытой двери Энди увидел говоривших. Два мальчугана из прислуги, оба младше Энди, несли серебряные подносы с крышками, ручки которых имели форму оленьих голов. Из-под крышек доносился приятный запах оленины.

— Она сама это сказала? — спросил тот, что помладше.

— Конечно, нет, дурья башка!

— Тогда откуда ты знаешь?

Старший понизил голос.

— Доживешь до моих лет, поймешь…

Энди видел, как младший, неловко держа поднос, с трудом нащупал щеколду на двери, ведущей к выходу. Старший поторапливал его, но помощи не предлагал. Спустя минуту они ушли. Остался лишь запах мяса.

Вздохнув с облегчением, Энди обернулся и замер в изумлении.