Пуритане. Легенда о Монтрозе

Он с ужасом почувствовал, что, стоя у грани, отделяющей здешний мир от мира грядущего, он утрачивает ясность рассудка. С большим усилием он попытался взять себя в руки и отдаться выполнению своих благочестивых обязанностей, но, не совладав с собой во время этой неравной борьбы со своим естеством и не сумев облечь свои мысли в подобающие случаю выражения, он инстинктивно обратился к молитве о спасении души и о стойкости духа, принятой в англиканском богослужении. Мак-Брайер, члены семьи которого также принадлежали к англиканскому исповеданию, тотчас узнал слова, вполголоса произносимые несчастным пленником.

— Недоставало лишь этого, — сказал он, и его бледные щеки залила краска гнева, — чтобы вырвать с корнем из моего сердца плотское отвращение к пролитию его крови. Он прелатист чистой воды, он только скрывался под маской эрастианства, и все, все, что говорили о нем, не может не быть сущею правдой! Да падет кровь его на главу его, гнусный обманщик! Да отправляется он в Тофет с собранной в кучу жалкой стряпней, которую он называет молитвенником.

— И я также воздвигну против него песнь мою! — вскричал сумасшедший. — Как тень солнечная прошла десять ступеней назад по ступеням Ахазовым,^{172} дабы было знамение блаженному Езекии, что господь даровал ему исцеление от недуга, так да пройдет она десять ступеней вперед, чтобы злобный был отсечен от народа, чтобы ковенант воссиял в непорочной своей чистоте.

Он вскочил на стул с проворством безумца и, горя желанием приблизить роковое мгновение, собрался было передвинуть стрелку часов; часть камеронцев схватилась за палаши, чтобы немедленно казнить узника, но в этот момент кто-то остановил Многогневного.

— Погоди, — сказал он, — я слышу шум в отдалении.

— Это журчит ручей на камнях, — сказал один.

— Это шелестит ветер в папоротнике, — сказал другой.

«Это несутся вскачь кони, — сказал сам себе Мортон; положение, в котором он находился, придавало необычайную остроту его слуху. — Дай, боже, чтобы то были мои избавители».

Шум быстро приближался и становился все отчетливее.

— Это кони! — крикнул Мак-Брайер. — Посмотрите, узнайте, кто там!

— Враги! — прокричал тот, кто по его приказанию выглянул в окно.

Вокруг дома послышался частый топот, и раздались громкие голоса. Одни камеронцы вскочили с намерением защищаться, другие — бежать. Одновременно были выбиты двери и окна, и в комнате замелькали красные куртки солдат.

— Бей кровавых мятежников! Помни о корнете Грэме! — кричали со всех сторон.

Кто-то погасил свечи, но слабое мерцание очага позволяло противникам различать друг друга. Прогремело несколько пистолетных выстрелов. Виг, сидевший бок о бок с Мортоном, был поражен пулею в то мгновение, когда поднимался со своего места; падая, он всей своей тяжестью навалился на Мортона, увлек его за собой на пол и, умирая, прикрыл его своим телом. Это обстоятельство, вероятно, спасло Мортону жизнь во время последовавшей затем рукопашной схватки, в которой стреляли и рубились в течение добрых пяти минут.

— Цел ли пленник? — раздался хорошо знакомый Мортону голос полковника Клеверхауза. — Поищите его и добейте того мятежного пса, что стонет вон там!

Оба приказания были тотчас исполнены, и Мортон, с которого сволокли мертвое тело, был поднят на ноги и попал в объятия верного Кадди, залившегося слезами радости оттого, что кровь, покрывавшая платье его господина, была не его кровью. Пока Кадди развязывал ремни, которыми были стянуты руки Мортона, он успел объяснить ему на ухо тайну столь своевременного прибытия лейб-гвардейцев.

— Я пустился искать кого-нибудь из наших людей, чтобы помочь вам выбраться из лап этих проклятых вигов, и наткнулся на отряд Клеверхауза. Вот я и оказался, как говорится, между чертом и морской пучиной и решил повести его отряд за собой: ведь, рубя народ целый день, они к ночи, верно, устали, а там будет новый день, да и лорд Эвендел не может не прийти вам на выручку, и еще Монмут, как сказали драгуны, дает пощаду всякому, кто о ней просит. Так что будьте спокойны: готов поручиться, теперь у нас дело пойдет на лад.

Глава XXXIV

Бей, барабанщик, громче бей,

Пусть слышит целый свет.

Что славы час один ценней

Безвестных долгих лет.

Аноним^{173}

По окончании этой отчаянной схватки Клеверхауз приказал солдатам вынести трупы, задать корм коням, подкрепиться самим и приготовиться к выступлению на рассвете — ночь они проведут на ферме. Отдав эти распоряжения, он повернулся к Мортону и учтиво, почти ласково, проговорил:

— Если бы вы удостоили хоть некоторого внимания мой вчерашний совет, мистер Мортон, то избежали бы опасности с обеих сторон. Впрочем, я уважаю побуждения, которыми вы руководствовались. Вы военнопленный и находитесь в распоряжении короля и Тайного совета, но все же я предоставлю вам относительную свободу: я удовлетворюсь вашим словом, что вы не попытаетесь бежать.