Пурпурная сеть

Элена села за стол, на котором лежала папка. В ней были личные дела девушек с прикрепленными к ним большими фотографиями. С одной из них на Элену смотрела Айша Бассир. Улыбающаяся, глазастая. Элена впервые увидела ее лицо, не изуродованное пытками. Его нельзя было назвать красивым, но оно пленяло юностью и обаятельной улыбкой. В личном деле упоминался строптивый характер Айши, ее побеги из приюта, ссоры с детьми и воспитателями.

Вторым было личное дело Ауроры, дочери Мар Сепульведы. Элена не успела его прочитать, потому что задохнулась, едва увидев фотографию. Ей было знакомо это лицо, эти карие глаза. В памяти тотчас всплыло видео, которое прислал Лукас, кадры, которые терзали Элену в кошмарных снах: Лукас с ножом в руке говорит матери, чтобы она больше не искала его, потому что ей вряд ли понравится то, во что он превратился. Элена не могла забыть лихорадочный блеск его глаз и садистскую улыбку. Не могла забыть ужас на лице девушки. С фотографии из личного дела она смотрела иначе, доверчиво и в то же время вызывающе, но сомнений у Элены не было: Аурора — именно та девушка, которую пытал ее сын.

Часть вторая Никто

Клянусь тебе, что никто,

даже смерть,

не сможет нас разлучить[10].

В карты они играли часами. Она удивлялась, как Лукасу не надоедает это. Иногда он втихаря сдавал себе две карты вместо одной. Заметив жульничество, она наказывала его щекоткой. Мальчик ей нравился. Он был ласковым, веселым. Но и задумчивым. Он часто лежал на кровати, смотрел в потолок и думал о чем-то своем. Она пользовалась этими моментами, чтобы выйти покурить или прогуляться на свежем воздухе.

Он почти не жаловался на заточение. Казалось, он сразу догадался, какая участь его ждет. В первые дни он еще просил выйти с ним на улицу, спрашивал, могут ли они покачаться на качелях или побегать по парку. Потом перестал. Про маму он не спросил ни разу. Она знала, что этот вопрос жжет его изнутри, просто не могла поверить, что ребенок не задавался им каждую минуту. Но гордость не позволяла Лукасу произнести его вслух. Он не хотел выказывать слабость и предпочитал страдать молча.

Она тоже притворялась. Несмотря на жалость к мальчику, она не должна была раскисать. Это было опасно. Поэтому она обращалась с ним хорошо, ласково и терпеливо, но не пыталась заменить ему мать. Первое время, пока напуганный мальчик еще не понимал, что происходит, ей было трудно сдерживаться. Ведь она-то догадывалась, что его ждет, и потому в те первые недели изливала на него всю свою нежность.

А потом пришел он и увел Лукаса. Она хотела убедить его, что он слишком торопится, просила не делать этого, дать мальчику еще несколько недель. Говорила, что еще рано, он еще слишком маленький. Но все ее мольбы были бесполезны. Лукас ушел с ним. Испуганный, но не слишком: мальчику хотелось выбраться из этой комнаты, сменить обстановку. Дети любят новизну. Его наивность пресекла ее слабое сопротивление, и потом она проплакала несколько часов. Хорошие времена закончились. Даже оставшись в живых, мальчик уже никогда не будет прежним.