Пурпурная сеть

Придя в больницу, Аурора обратила внимание, что щеки матери порозовели, как будто медсестры в шутку нарумянили ей лицо. Девушка стала рассказывать, как провела день, каким он выдался удачным, и вдруг заметила, что у больной дрогнули веки. Машинально схватила ее за руку, и мать одним пальцем пощекотала ей ладонь. Испугавшись, Аурора выглянула в коридор, чтобы позвать на помощь, но тут же поняла, что ей никто не нужен. Мар открыла глаза. Говорить она не могла, потому что у нее из горла торчала трубка, но, увидев дочь, улыбнулась так, будто месяцами ждала этой минуты, будто присутствие Ауроры ее ничуть не удивило. Девушка стала осыпать руки матери поцелуями, гладить Мар по голове, по лицу, по плечам. Возможно, она даже причиняла ей боль, но Мар продолжала улыбаться, и по ее щеке покатилась слеза. Прежде чем побежать за медсестрой, Аурора поцеловала мать в порозовевшее лицо.

Глава 80

На Пласа-Майор открылась традиционная рождественская ярмарка. С утра до ночи на площади звучали рождественские песни; обычные торговцы уступили место продавцам хвойных деревьев, фигурок для вертепа, елочных шаров, мишуры и безделушек. Каждый день мимо подъезда Элены проходили сотни семей, дружеских компаний, влюбленных пар. Многие — в смешных париках, шапках с лосиными рогами или в колпаках Папа Ноэля — в этом году почему-то не красных, а зеленых.

Иногда она сидела на балконе, где столько лет висела камера, снимавшая людей на площади. Боль в душе немного притупилась. Элена знала, что Лукас наконец обрел покой. Что человек с лицом, изрытым оспой, мертв, а Мануэль Ромеро, адвокат и создатель «Пурпурной Сети», проведет в тюрьме долгие годы. Так же, как Ярум и Марина.

Теперь все это ее не касалось. Несмотря на уговоры Рентеро и коллег, она ушла из полиции. Больше двух месяцев назад она выписалась из больницы, но до сих пор не смогла устроить собственную жизнь, хотя раньше Элене казалось, что когда-нибудь она сможет это сделать. Она больше не пила граппу, не ходила в Cheer’s и ни разу не спустилась на парковку Диди с владельцем внедорожника. Она больше не ела на завтрак багет с помидорами, который когда-то подавал ей Хуанито. Его она тоже не успела навестить, но в начале следующего года решила обязательно съездить к нему в Пуэбло-Нуэво. В Уруэнью она тоже не ездила с тех пор, как рассказала Абелю, что Лукас мертв, на этот раз точно. У нее сердце разрывалось при виде боли, которую причинил ее правдивый рассказ бывшему мужу. Элена была бесконечно благодарна Абелю и Габриэле за все, что они сделали для Ауроры: у нее самой сил на это не осталось.

Сейчас Элене предстояло то, от чего она уклонялась с тех самых пор, как ушла из полиции. После множества неудачных попыток Сарате удалось договориться с ней о встрече. Она не хотела никуда уходить с площади и сказала, что будет ждать его здесь, чтобы вместе обойти ее по кругу. Здесь похитили ее сына, и этот обход был не просто сентиментальным прощанием. Он требовал мужества.

Сарате тепло поздоровался с Эленой: они не виделись больше двух месяцев. Рассказал, что ОКА удалось найти последних детей, похищенных «Пурпурной Сетью», португальцев, и на этом в деле поставлена точка. Сарате помнил, что Элена просила не говорить с ней о работе, но решил сделать исключение.

— Анхель, ты знаешь, что я не хочу ничего слышать о «Пурпурной Сети».

— Хорошо, Элена, тогда поговорим о другом. Мы очень по тебе скучаем.

— Постепенно вы привыкнете обходиться без меня.

— Я скучаю по тебе особенно сильно.

Элена не ответила. Она остановилась на том самом месте, где много лет назад потеряла Лукаса из виду, — здесь обрывались ее воспоминания. Она призналась Сарате, что смогла очистить образ сына от страшных воспоминаний, которые исказили его в последние месяцы. В ее душе остался кричащий от колик младенец; двухлетний малыш, едва научившийся ходить; любознательный четырехлетний мальчик, засыпающий ее вопросами. Она вернула сына себе и с тех пор может дышать. Теперь никто не отнимет у нее Лукаса.

Сарате предложил выпить горячего шоколада — на улице было по-зимнему промозгло. По дороге в «Сан-Хинес» Элена сказала ему, что он прав, что есть привязанности, избавиться от которых не так-то просто. Сарате улыбнулся. До чего же хотелось обнять ее за плечи, чтобы идти дальше, тесно прижавшись друг к другу!