Пурпурная сеть

Каждое утро, выходя из дома, Аурора обещала себе, что будет вести себя хорошо, что не станет затевать споров и ссор, даже если ей придется глотать унижения, и сделает все возможное, чтобы не потерять эту работу. Ее взяли в один из супермаркетов Карабанчеля расставлять на полках товары, и за это надо было благодарить бога. У Ауроры не было ни образования, ни трудового стажа, полжизни она провела в приюте, а два последних года — в аду. Найти работу таким, как она, очень трудно, если не сказать — невозможно. Элена устроила ее официанткой в бар, где раньше завтракала, на замену румынскому официанту Хуанито, открывшему в Пуэбло-Нуэво собственное заведение. Аурора продержалась там до того дня, когда Хуан, ее начальник, сказал Элене, что очень сожалеет, но не может больше держать у себя эту девицу. Он прощал ей лень, неуклюжесть и невнимательность, но перебранка с посетителями на повышенных тонах недопустима. А когда Аурора подала холодный кортадо сеньоре по имени Маруха, долгие годы ровно в шесть приходившей в кафе за круассаном и кофе, дело чуть не дошло до рукоприкладства!

Во второй раз девушке помог Сарате, лично знавший заведующего карабанчельским супермаркетом. Аурора терпеть не могла своего начальника, и ей почти ежедневно приходилось сдерживаться, чтобы не ударить его кулаком, но она понимала, что должна научиться терпению. Девушка позволила себе только одну выходку — кражу коробки глазированных конфет в подарок Габриэле. Та их обожала, и Аурора решила хоть немного отблагодарить ее и Абеля за все, что они для нее сделали. Если бы не Мар, Аурора, конечно, переехала бы к ним в Уруэнью. Она стыдилась этой мысли, но иногда ей казалось, что жизнь станет намного лучше, если мать так и не придет в себя.

Элене она тоже хотела что-нибудь подарить, например бутылку граппы, но инспектор попросила больше с ней не общаться: девушка была частью прошлого, которое Элена пыталась забыть.

Платили Ауроре мало, зарплаты едва хватало на съемную комнату, но Элена на прощание подарила ей мобильный телефон, и по вечерам Аурора развлекалась игрой в шарики.

Каждый день она ходила в больницу навещать Мар. Мать по-прежнему была в коме, и врачи уже потеряли надежду, что она когда-нибудь очнется. Ауроре нравилось сидеть около ее кровати, гладить Мар по голове и рассказывать ей, как прошел день. Как ругался начальник, как одна девушка на работе, Ребека, поссорилась со своим парнем, и все в этом духе. Ребека тоже расставляла товары в магазине, и постепенно они подружились. Когда темы для рассказов заканчивались, Аурора играла в шарики, пока медсестра не говорила ей, что посещение закончено.

Раз или два в месяц, в ее выходной, за ней заезжал Абель и отвозил в Уруэнью. Там она проводила целый день, рассказывала Габриэле новости, и они вместе готовили обед. Габриэла познакомила Аурору с бразильскими национальными блюдами; некоторые нравились девушке, другие — нет. Абель и Габриэла обещали, что возьмут ее с собой в отпуск. Габриэла была родом из города Сальвадор-де-Баия; она подарила Ауроре ленту из местной церкви, Носсу-Сеньор-ду-Бонфин-де-Баия. Пока Габриэла повязывала ленту ей на запястье, Аурора должна была загадать желание. Оно исполнится, когда лента упадет с руки, но стаскивать ее нельзя: лента должна упасть сама.

И вот настал необычный день — Аурора поняла это с самого утра. Во-первых, в квартире стояла непривычная тишина. В других комнатах жили шумные румыны и трое колумбийцев, имевших привычку громко петь, собираясь на работу. Но сейчас было тихо.

Во-вторых, подходя к автобусной остановке, Аурора посмотрела на запястье и увидела, что лента исчезла. Может быть, порвалась ночью и вечером Аурора найдет ее в постели, которую застилала второпях. Габриэла верила в чудеса, но Аурора от ленты ничего не ждала, она привыкла никогда не ждать ничего хорошего.

В супермаркете Ребека встретила ее в слезах, потому что рассталась со своим парнем. Аурора стала ее утешать и в первый раз с тех пор, как умерла Айша, почувствовала в душе горячую волну сочувствия. Начальник был с ней приветлив, хотя она так и не поняла почему. Свет на улице был тоже какой-то странный — словно надвигалась, но так и не разразилась гроза. В воздухе пахло дождем.