Пурпурная сеть

— Сюда приезжают покупать, глядеть езжайте в свой сраный район, где есть витрины, — огрызнулась наркоманка.

Сарате и Ческа двинулись дальше — иногда на них косились, но пропускали, не приставая.

— Я сейчас подумал, что Пина — это, наверное, та, в желтых штанах. Она вышла из одного из домишек, и я спросил, не видела ли она хозяйку оставленной машины, — вспомнил Сарате. — В ответ она послала меня в задницу.

— Мне кажется, у местных это принято: чуть что посылать в задницу, — кивнула Ческа. — Подойдем к этим домам?

Когда они приблизились к лачугам, один из сидевших у костра мужчин встал им навстречу.

— Опять ты здесь?

Это был Константин, румынский эмигрант, который перегонял мотоцикл Сарате на стоянку Гавии.

— Ты говорил, что я могу тебя найти, если ты мне понадобишься.

— Я тогда не знал, что тобой интересуются очень опасные люди.

— Мной?

— Человеком, который увез колымагу. Они хотели знать, кто ты такой.

— Ты сказал им, где мы оставили машину?

— Я никогда не говорю ничего лишнего.

— Я ищу женщину по имени Пина.

Константин присвистнул.

— Эта Пина — гнусная баба. Лучше бы тебе ее не находить.

— Иной раз выбирать не приходится.

— А что мне с этого будет?

— А что ты хочешь?

— Дай подумать. Погодите, попозже все порешаем.

Румын вернулся к костру. Ческа и Сарате не знали, то ли отойти на несколько шагов, то ли попытаться скрыться, то ли оставаться на месте. К ним подошел другой мужчина.

— Вон там, сзади, метрах в двухстах, стоит халабуда с вывеской «Закусочная». Там и подождите, Константин сам к вам придет.

В домике с надписью «Закусочная», намалеванной черной краской, было оконце, через которое обслуживали посетителей. Снаружи стояли пластиковые столы и стулья, украденные из уличных кафе Мадрида, с рекламой кока-колы, пива «Махоу» и «Сан-Мигель», апероля. Несколько нариков жевали бутерброды, но особого наплыва посетителей не наблюдалось.

— Ты доверяешь этому румыну? — с тревогой спросила Ческа.

— В таком месте я бы и родной матери не доверял. Пойду возьму пива.

Сарате вернулся с двумя кружками холодного «Махоу». К ним подошел какой-то сомнительный тип.

— Если нужен хороший кокс, я знаю, где достать.

— Мы уже решили, у кого будем брать. Спасибо.

— Там наверняка не такой хороший, как у меня.

— Не сомневаюсь. Но в другой раз.

Человек отошел. Ческа украдкой посмотрела ему вслед.

— Не понимаю, как власти это терпят. Приехать бы сюда с бульдозером и сровнять все с землей.

— Этим уже занимаются.

— Я имею в виду все, не только отдельные дома.

— И чего мы добьемся? Что наркотики будут продавать не здесь, а на Гран-Виа? Это как гнойник, его не всегда нужно вскрывать; иногда защитные силы организма справляются сами.

— Та еще медицина, — усмехнулась Ческа и отхлебнула пива.

В течение получаса оба молча наблюдали за посетителями закусочной. Большинство жевало бутерброды, но некоторые усаживались за стол с тарелкой чего-то довольно аппетитного на вид, вроде картофеля по-риохски. Наконец к ним подошел мальчишка лет десяти-одиннадцати.

— Константин велел вам возвращаться.

Румын ждал их в нескольких метрах от закусочной.

— Пину вы здесь уже не найдете. Поищите ее в притоне на улице Паломерас, в Пуэнте-де-Вальекас.

— Там много притонов.

— В том, который принадлежит нигерийцам; хозяина зовут Адиса. Пина не употребляет, но у нее дела с этим Адисой.

— Ты не сказал, сколько я тебе должен.

— Должок за тобой пусть останется, когда-нибудь я его взыщу.

Константин ушел, а они продолжили поиски Пины.

— В Пуэнте-де-Вальекас распределили одного моего сокурсника, — вспомнила Ческа.

— Позвони ему, он может нам пригодиться.

Глава 47

Элене казалось, что ей снится кошмарный сон. Прожектор освещал восьмигранную клетку. Как только она поняла, что увидит сына, инспектор перестала воспринимать разглагольствования Димаса. Его голос превратился в невнятный гул. На арену вышел жилистый парень в зеленых шортах; по словам провожатого, на него она и сделала ставку. Элена старательно разглядывала обстановку: это место напоминало помещение, в которых фермеры испытывают быков на пригодность к корриде. Но тут на арену вышел он, и все остальное исчезло.

Лукас, ее сын.