Пурпурное сердце

Стоя в очереди к трапу, он, как ему кажется видит на причале Мэри Энн. Но катер еще довольно далеко, так что нельзя сказать наверняка. С ней под руку прогуливается молодой человек, сильно смахивающий на Майкла Стиба.

Он сильно прищуривается, прогоняя остатки сна. Когда он вновь смотрит на берег, парочки уже не видно — видимо, они смешались с толпой. Или, что более вероятно, их и вовсе там не было.

«Прекрасно, — думает он, — теперь у меня еще и галлюцинации».

Он понимает, что ему нужно выспаться. Он понимает, что дальше так продолжаться не может.

Уже в своем номере в мотеле, часов в восемь вечера, Эндрю во сне пробирается через джунгли. Уолтер следует за ним.

— Уит! — кричит вдруг Уолтер. — Крокодил! И бросается на Эндрю сзади. Эндрю прыжком разворачивается с ружьем наизготовку, и Уолтер заливается смехом. Следом за ним начинают хохотать остальные ребята из отряда.

Эндрю стоит в грязи, сжимая в руке ружье, чувствуя, как успокаивается сердцебиение. Он слышит дружный хохот ребят. И думает, что, наверное, краснеет. Он не находит это смешным — подшутить над приятелем, напутав его крокодилом. И меньше всего он ожидал такой злой шутки от Уолтера.

— В чем дело, Уит, — спрашивает Оскар, — шуток не понимаешь?

Смотря какая шутка, мысленно отвечает он. Но решает идти вперед, смирив гордыню. Впрочем, разве у него есть выбор? Тяжелый осадок остается, он давит на диафрагму желудка, словно кусок пищи, который никак не переварится.

И поскольку шутка исходила от Уолтера, он понимает, что обида не скоро забудется.

Преодолев нескончаемую тяжелую милю, они выходят на сухую землю и слышат первые выстрелы. Неожиданные выстрелы. Именно в тот день, когда никто не ожидал попасть в боевую ситуацию, отряд оказывается под вражеским обстрелом. И это притом, что враг, как считалось, покинул остров.

Эндрю оборачивается и видит нацеленный в голову Уолтера браунинг.

Вылетает пуля.

«Подожди!» — выкрикивает Уолтер, поднимая руку. Пуля зависает в воздухе на полпути к цели.

Уолтер улыбается, глядя на Эндрю. Улыбка у него странная, неестественная.

— Оттолкни меня, — говорит он.

Пуля ждет.

— Что?

— Ты как раз рядом, Эндрю. Оттолкни меня.

— Я…

— Пять-четыре-три-два-один. Слишком поздно.

Пуля возобновляет свой полет, и Эндрю окатывает теплой волной, в которой смешались кровь и кости. Он отпрыгивает, падая на живот.

— Здорово. Отличная реакция, — произносит Уолтер. Он распластан на спине, в грязи. Голова разможжена так, что цела лишь ее половина, но губы еще шевелятся. И он еще смотрит на Эндрю и говорит с ним. — Где были твои рефлексы еще секунду назад?

Эндрю кричит, рвет на себе волосы.

— Я больше не могу. Я не выдержу. Что я должен сделать, чтобы это прекратилось?

— Я уже сказал тебе, дружище.

— А если я увижусь с ним? Тогда это кончится?

— Это кончится, как только ты примешь решение.

— Хорошо. Я поеду к нему.

Уолтер поднимается с земли, встает на ноги. Его голова возвращается в первоначальное состояние. Он цел и невредим.

— Ты сделал правильный выбор, дружище.

И он жмет Эндрю руку.

* * *

Почти три дня Эндрю не выходит из своего номера в мотеле, отсыпается. Время от времени он встает, чтобы поесть, выкурить сигарету, принять душ.

Он считает, что все происходящее, — игра воспаленного воображения, но теперь с этим покончено. Был стресс, но он прошел. Все в прошлом.

Так что ехать к Стибу совсем не обязательно.

Когда он в очередной раз засыпает, ему снится, что он в школьном спортзале, у него командная тренировка по борьбе. Он не видит своего соперника.

И тут же оказывается поверженным, раздается свисток судьи, но ему не дают встать. Рука остается прижатой к полу, и он чувствует на себе тяжесть противника.

— Слезь с меня, черт бы тебя побрал, — говорит он. — Поединок окончен.

И слышит голос Уолтера, который шепчет ему прямо в ухо.

— Тебе не скрыться от меня, дружище. Где ты — там и я.

Он просыпается, стирая пот со лба.

— Хорошо! — кричит он пустой комнате. — Хорошо, я поеду.

Глава двадцать седьмая Уолтер

Вот и прекрасно. Теперь, как говорится, мы приближаемся к развязке.

Я искренне верю в то, что жизнь и я сломили сопротивление Эндрю, теперь он наконец-то отправится в путь и выслушает того парня. Во всяком случае, постарается. Это лишь начало. В нем еще упрямства хоть отбавляй, и оно будет мешать ему, но, по крайней мере, он сделает первый шаг.

Я же надеюсь лишь на то, что не потеряю вашего уважения из-за своей тактики.

В самом деле, поставьте себя на мое место. Я имею в виду, когда вы мертвы и можете являться своим близким только во сне, что вам остается?

Я отношусь к Эндрю без предубеждения, но никому не позволю обижать его. Я всегда настаивал на том, чтобы с ним обращались достойно.

В голову приходят лишь два исключения из правила. Однажды я сказал ему кое-что неприятное в лагере, во время ночлега, а вскоре после того нелепо пошутил с ним насчет крокодила. Но об этом он уже забыл. По крайней мере, до того сна, но даже и после него он мог быть уверен, что подобное больше не повторится.

На самом деле та шутка — не в моем вкусе. Я вообще не насмешник. Никогда им не был.