Пурпурный рассвет. Апогей. Часть 1

Утренний обход давно закончился. В палату никто не зайдет до обеда. Суета за дверью стихла, сменив барабанную дробь топота множества людей на мерный стук метронома одиночной походки. Двадцать одну минуту назад из палаты, что через две от его, выкатили каталку. Судя по интонации тихого шёпота медсестер, из его людей выживших осталось тридцать шесть. Уже запомнил весь медперсонал. Людмила, или как она предпочитает, Мила, ходит короткими уверенными шагами, ногу ставит по-мужски, на пятку, скорее всего увлекалась туристическими походами или просто приходилось очень много ходить, таская на себе тяжести. Иван Семенович, второй врач, приходит с Людмилой по очереди на осмотры, походка медленная, уставшая, никогда не торопится, очень типичная для врачей из сельских больниц. Медсестры разные, кто чуть ли не бегает по коридору, кто сильно шаркает, кто косолапит на одну ногу. По этим признакам каждый раз точно знает, кто сейчас зайдет и даже понимает, в какую палату они обычно направляются — за пару метров до нужной, скорость шага снижается. Когда еще не узнал всех в лицо, каждый раз слыша шаги, закрывал глаза и рисовал в голове образ человека, отталкиваясь от характера его походки. Рост, вес, возраст, телосложение, пытался угадать внешность. Увидев вошедшего, оценивал в процентах свой успех. Обычно он колебался в пределах восьмидесяти — девяноста процентов. Несмотря на годы после увольнения, былые навыки не растерял. Интересно, как скажется этот вынужденный постельный режим и ранения на физической форме? Только сейчас, прикованный к постели, осознал, что никогда не задумывался о своих кондициях. Доверял телу как швейцарскому хронометру. Насколько сумасшедшую и сложную задачу не поставь организму — выполнит беспрекословно. Ранения, конечно, были и до этого, но не на столько серьезные. Да и возраст уже не тот, в двадцать пять восстанавливаешься намного быстрее и без видимых последствий. Сейчас это займет существенно больше времени. Мышцы успеют ослабеть, тонус пропадет, травмы скажутся на метаболизме, прочности связок и костей. Понадобится приличный срок, пока вернется былая уверенность в собственных силах, если она вообще вернется.

Из коридора донесся звук шагов, который не слышал ранее. Неуверенный, вялый, человек невысокий, идет шатаясь, словно болен, и еще один звук. В груди екнуло. Цокот когтей лап по кафелю. Вадим приподнялся через боль. Шаги замедлились. Он уже понял, кто откроет дверь.

— Привет. — Тихо, почти шёпотом сказал Тимур.

Чуть не сбив Юлаева с ног, в палату забежал Султан. Пес, подскочив к кровати, встал на нее передними лапами и ткнулся холодным носом в щетинистую щеку.

— Полегче, полегче приятель! — Вадим обнял Султана и прижал к себе большую кремовую голову.

— Он чуть входную дверь в госпиталь не вынес. Как знал, что ты здесь. — Тимур опустился на стул, щурясь от яркого света.

— Когда его привезли?

— Вчера, но Мила не разрешила его сразу запустить. Отмыли, почистили, привели в порядок.

— Ты как? — Вадим посмотрел на опухшее и нездоровое лицо Юлаева.

— Хреново. — Тимур громко сглотнул и потупил взгляд в пол. — Очень хреново.

— Ну все, все я здесь рядом. Никуда не денусь, не переживай. — Опустив лапы собаки на пол, Воеводов погладил пса по голове и повернулся к Юлаеву. — Алкоголем не спасешься.

— Да он уже и не помогает. — Голос Тимура дрожит натянутой струной. — Так теперь будет всегда? Я постоянно буду их видеть?