Пурпурный рассвет. Эпидемия

Весь день провели в разъездах по Москве, собирая необходимое. Заехали в автосалон, где Эмиль присмотрел серебристый Nissan Patrol. Старик быстро сообразил, что ключи в офисе менеджера, сорвали дверь по уже знакомому сценарию, и через полчаса уехали на двух машинах. Старик загрузил обе под завязку, предусмотрев любую возможную в дороге ситуацию. Даже такие неочевидные вещи, как дорожный холодильник, дорожный душ, и развлечения для ребенка.

Вечером выбрались во двор к бассейну. Эмиль разжег мангал и жарил шашлык. Саша притащил бутылку виски, предложил старику, но тот вежливо отказался. Выпив один стакан, Князев потерял интерес к алкоголю, не очень комфортно пить в одно лицо, тем более Женя постоянно подбегала и лезла на руки, а разочаровывать её не хотелось. Боялся показать, какой есть на самом деле, и разбить образ который у нее возник. Поужинав, разбрелись по комнатам. В этот вечер Женя не ждала до последнего, сразу пришла, забралась на кровать и, обняв за шею, уснула. Прижал ее покрепче и не заметил, как погрузился в сон.

1 июля. 7.48 по московскому времени.

Выехали с утра, когда воздух еще не успел прогреться. Князев долго стоял во доре дома, и рассматривал родные стены. Он чувствовал, что, покидая этот дом, окончательно расстается со всем, что было до эпидемии. Теперь он сам по себе. Теперь нет родителей, вообще никого, кого бы он знал до случившегося. Дом создавал иллюзию нормальности. Ну подумаешь, небо цвет поменяло, и людей нигде нет. Но здесь полно еды, есть электричество, бассейн, большая кровать. В доме комфортно. А в дороге только неизвестность. Он не хотел уходить до последнего, пока Эмиль, сидящий за рулем Mitsubishi не начал сигналить. Нехотя, оттягивая неизбежное, Саша залез за руль Ниссана, завел двигатель и выехал за ворота, следом за стариком.

- Жалко да? – Спросила Женя, сжимая мамину сумку в руках.

- Ага. – Громко выдохнул Саша. – Жалко.

- Мне тоже. Я буду скучать по этому дому.

- Я тоже буду скучать. Его моя мама очень любила. – Он говорил без обычного гонора в голосе.

- А какая была твоя мама? – Женя повернулась к нему и постаралась заглянуть в глаза.

- Ну, какая… Добрая очень была и любила меня.

- Прямо как ты. – Подытожила девочка, и повернулась к окну.

Саша слегка улыбнулся, а на душе скребли кошки. Он вспоминал сколько боли и страданий принес родителям, и как мало давал им простой любви. Он даже не успел с ними попрощаться. Громко сглотнул комок боли в горле, скривившись, словно от зубной боли.

- Моя мама тоже была добрая. Только я ее редко видела, Она работала много. Говорила, что нам денежка нужна, бабушке за комнату платить и кушать. Книжки мне читала. Много. – Женя открыла мамину сумку и достала несколько книжек – сказки братьев Гримм, народные сказки и детские стишки. – Всегда читала, даже когда я на работу с ней ходила. В перерывах пока покупателей не было. А ты любишь читать?

- Не очень, от силы книг десять за всю жизнь прочел. – Ответил Саша. – А папа ваш где?

- Мама говорила, на войне погиб. Я его не помню, видела только у мамы в телефоне, там фото и видео есть. – Женя достала из маминой сумки старенький смартфон с треснувшим стеклом на экране. – Хотела посмотреть еще, но он сел.

- Зарядим потом, не переживай. – Сказал Саша.

От каждого слова девочки ему становилось больно и стыдно. Хотелось провалиться сквозь сидение и стереться об асфальт. Грудь сдавило, как будто кто-то встал на неё коленом и не давал сердцу биться.

- А вы с мамой вообще как-нибудь отдыхали или развлекались? – Саша попытался найти хоть какой-то луч радости в беспросветной жизни девочки.

- Да, конечно. Очень редко. Вот весной один раз, она денежек накопила, и мы ходили с ней на детские горки, потом в парк. На каруселях катались, сладкую вату ели, я на батутах прыгала. Потом домой пришли и пиццу заказали. Я очень люблю пиццу, но она дорогая, мы редко заказывали. Это каждый раз как праздник было, прямо как день рождения. – Женя договорила, замолчала и отвернулась к окну.

Саша посмотрел на девочку и услышал, как она всхлипывает. Захотелось остановиться, взять ее на руки, обнять и прижать к себе, но он просто промолчал и сглотнул. Представил, как он входит в ту злосчастную аптеку, уже зная заранее, что произойдет, зная эту девочку, ее судьбу и чувства, которые у него к ней возникнут. Он бы не убил того наркомана так быстро, нет. Он заставил бы его страдать, чтобы эта мразь хоть на секунду почувствовала всю боль, которую он причинил. Хотя нет, лучше бы он отдал все что у него есть и было, все деньги, машины, шмотки, все тусовки и мимолетных друзей за то, чтобы оказаться там до того, как Женя лишилась матери. Если бы у него была возможность отмотать время, он бы бежал как спринтер, лишь бы опередить, лишь бы спасти. И без разницы, что в таком случае он не узнал бы Женю так близко, зато смог бы спасти ее маму, и девочка так бы не страдала.