Пус Мидун

               Настроение кота начало стремительно улучшаться. Он ходил из стороны в стороны в сторону, нанося поочередно удары по суставам, костям, ребрам. Через десять минут, насытившись страданиями жертвы, кот опустил жердь и толкнул Шакала. Никаких признаков жизни тот уже не подавал. Тогда кот схватил ведерко с кровью, наспех сгреб провизию в импровизированный узел, сооруженный из куска какой-то ткани, и вышел на улицу. Вокруг дома белел отвратительно чистый снег, разрушая его тонкое настроение своей безупречностью. Кот бросил узел наземь и принялся носиться по придомовой территории, набирая в рот кровь шакала и разбрызгивая ее вокруг себя. Через время весь снег во дворе окрасился в зловещий алый цвет, радуя звериный глаз. Наконец-то все идеально, решил кот.

               Пус Мидун стоял и смотрел на результат своих трудов. Уронив пустое ведерко, кот утер краем жилетки кровь с морды и довольно цыкнул.

               ‒ В пустыне пошел дождь!.. ‒ заорал он, что было мочи.

               Спустя мгновение Мидун уже мчался обратно к пещере енота, гремя консервами в узелке.

Глава 8

               Енот с неописуемой благодарностью в глазах вгрызался в консервные банки, выбирая языком оттуда последние крохи еды. Он уже опустошил четыре банки, сминая в лапах пятую. Пус, прислонившись боком к входу в пещеру, вглядывался в темнеющую даль снежных полей и бормотал под нос что-то про хорошее самочувствие. В своих лапах он вертел любимый ножик, затачивая его о камень. Солнце давно ушло ночевать на запад, и густая темнота уже вовсю властвовала на горизонте. Тяжелая синева кусала низкие облака, набегающие с юга и предвещающие новый снегопад.

               Вскоре Чумазый с довольным видом побрел, пошатываясь, к горе тряпья, собираясь прилечь.

               ‒ Топить больше нечем? ‒ повернул голову к нему Пус.

               ‒ Давно все сжег уже. Даже резину.

               Мидун передернул плечами от холода. По пути сюда он захватил несколько сучьев, но те давно сгорели и тепла не осталось.

               ‒ Что-нибудь придумаем. Замерзнешь ведь.

               ‒ Помню, одной зимой мы как-то попали с экспедицией в горы, в буран. Холод страшный, а ветер такой... и не померзли. Зимний я.

               ‒ Ну, раз зимний... ‒ пробормотал Мидун и вышел из пещеры. Через пять минут он вернулся и осмотрел в сумерках очертания своей лапы. Стоя в темноте, он вдруг ощутил, что тело начало затекать, и кот потянулся. Приятная истома, как после славного трудового дня, овладела его конечностями и звала забиться в уголок, вздремнуть. Прикладываться боками к холодным камням не хотелось, поэтому Пус надергал из-под ойкающего енота тряпок и примостил себе небольшое место для сна глубже внутри пещеры и подальше от пашущего ветрами входа. Вскоре в пещере настала тишина, прерываемая иногда скулением спящего енота. Пус Мидун, напротив, забылся крепким и ровным сном здорового и счастливого существа.

               Вскоре на улице вновь воцарилась непогода. Снег закрутился и посыпался с небес бесконечными кругами, будто знакомя снежинки друг с другом. Ветер, подхватывая их, стелил снег горбами, набивая в каждую щель и под каждый камешек. Видимость не превышала нескольких метров, серьезно затрудняя зверям взятие пещеры енота в осаду. После часа такой метели все следы и запахи бесследно улетучились, но Кабанов уже точно знал, кто на какой позиции должен находиться и за какие пути отхода отвечать. Весь вечер и полночи он строил план захвата Пуса Мидуна, для чего привлек практически все силы своего личного состава.