Пус Мидун

– Вот и все, братец… – внезапно произнес гнусавым басом заплаканный Шолох. Он поднялся, отряхнул зад, и вяло поплелся, куда глаза глядят. Сегодня в его планах было лишь одно – постараться дожить до завтра.

Пус только мельком взглянул на забытую орангутаном тряпку, на которой тот сидел, отрешенно улыбнулся и зашагал на край села. В ту сторону, в которой он давно заприметил хорошее место для нового жилья.

Глава 7

Холода уже безраздельно царили на этих землях, и по ночам температура сковывала толстой коркой льда лужицы и водоемы. Дожди закончились пару недель назад, а вместе с ними ушел и лосось ниже по течению. Говорят, в нескольких десятках километров под водой пролегает какая-то большущая труба, и что она всегда теплая. Нынешний лосось повадился зимовать около нее, припадая по очереди к теплым стенам трубы и отогревая бока. Не далее, чем вчера вечером Пус обнаружил вмерзший в лед рой пчел, водивший хороводы перед своим ульем в знак окончания медоносного сезона. По необъяснимой загадке природы они все разом вдруг оказались во льду, как будто бы мгновенно замерзли. Если присмотреться, то можно было бы разглядеть, как у них устроены празднества: молодняк и насекомые среднего возраста угощаются муравьиными головами и капельками забродившей на подорожниках росы. А пчелы постарше, которые отработали прошлый год, позволяют себе открыть кое-что из зимних запасов меда и мажут им друг дружку, теряясь в беспорядочном танце. По приметам стариков, обнаружить рой пчел, вмерзших в лед – к необычайным холодам. А еще можно было смело лакомиться оставшимся в улье медом – никто уже не станет ни защищать его, ни требовать за него денег. Одна беда – не ел Пус меда, аллергия на мед была у него страшная. И все, что ему оставалось делать, так это нагадить в улей, повинуясь своим бессознательным асоциальным потребностям, что он и сделал.

А сегодня, словно подтверждая правдивость старых примет, засобирались на горизонте низкие серые тучи, прочащие сильный снегопад и ветер. Кот сидел на высоком пеньке, оставшемся тут еще со времен лесопилок, и вглядывался в черноту надвигавшегося ненастья. Он буквально носом мог ощутить тот холод, который несла с собой эта буря. Позади кота, низко над землей, между двумя маленькими холмиками располагалось его новое убежище. Он нашел это место случайно, когда после убийства козла Федора спасался бегством от его друзей, с которыми тот квасил капусту. Запутывая следы, Мидун кружил между холмами и камнями, бегая от одной рощицы к другой – скорее, веселья ради, чем от страха возмездия. И вдруг он забрел в это место, закрытое с трех сторон холмами, а с четвертой подобравшимися сюда деревьями. Только последний простофиля смог бы пройти мимо такого места и не осесть здесь на некоторое время. Все, что надо было сделать, это принести несколько досок и бревен, положить их между двумя холмиками, образующих естественные стены для нового дома. А получившуюся крышу следовало законопатить тряпьем, кусками мха и воробьиными гнездами. Дверью коту служила украденная из местной школы картина, на которой была нарисована мышь, повешенная на виселице за хвост и смотревшая грустными глазами на окружавший ее мир. Дверь в виде холста с маслом совершенно не пропускала воздух и хорошо удерживала тепло внутри, а холод снаружи.