Пушкарева - «А се грехи злые, смертные…». Любовь, эротика и сексуальная этика в доиндустриальной России

За исключением признания самого факта влечения полов друг к другу и некоторых физиологических моментов, в человеческой сексуальности нет ничего универсального. Способ совокупления, выбор партнера, психологическое состояние участников соития, духовная подоплека союза, а также социальный фон и направленность телесного контакта заметно разнятся как между отдельными индивидуумами, так и между культурами. У каждого общества есть свои писаные и неписаные правила, свои ритуалы и структуры, управляющие сексуальным поведением.

Изучение сексуальности в обществах прошлого предполагает преодоление многих трудностей, которые исследователи, занимающиеся современностью, не испытывают. Жизнь людей давно ушедших эпох нельзя изучить посредством прямого наблюдения, увидеть, чем они занимаются, понять, что при этом чувствуют и что считают правильным. Статистические данные о сексуальном поведении людей прошлого исключительно редки. В особенности мало источников, содержащих информацию о реальном сексуальном поведении в те эпохи. Не уцелели даже фрагменты приходских книг, где регистрировались рождения, браки и смерти. То же можно сказать и о государственных документах⁵⁴, а значит, статистический анализ невозможен.

Свидетельства фактического поведения населения — даже нестатистические — весьма скудны. Хроники и исторические материалы содержат лишь крупицы информации, касающиеся в основном лиц высокого ранга. Поскольку такого рода записи велись или, по крайней мере, копировались представителями духовенства, в них господствовала чисто церковная точка зрения на сексуальность, и исторический факт мог быть переиначен, чтобы подчеркнуть заключавшееся в нем моральное поучение. Информация по поводу сексуальных подвигов либо имела тенденцию превращаться в анекдот, либо страдала неполнотой, но она все же способна показать исследователю применимость или неприменимость тех или иных юридических норм.

Лучшим источником сведений о реальном поведении людей являются протоколы церковных судов. К сожалению, записей такого рода, бывших в высшей степени полезными при изучении ранних этапов Нового времени на Западе, досадно мало. За исключением трехтомника судебных материалов, относящихся к семнадцатому веку, такие публикации можно пересчитать по пальцам⁵⁵. Поскольку же почти все проблемы сексуального поведения были в сфере компетенции Церкви, постольку более обширные и сравнительно доступные протоколы гражданских судов применительно к данному кругу вопросов почти бесполезны. Как бы ни было ограниченно число имеющихся документированных дел, они являются свидетельством того, как именно применялись предписания и нормы к конкретным ситуациям. Более того, там содержатся не только обвинения, но и реакция нарушителя на них. Судебные протоколы рисуют картину общества, где мирянам знакомы общие очертания предписанных сексуальных норм, причем законность их не ставилась под сомнение даже в случае их нарушения.

Наблюдения свидетелей-иностранцев, совершавших путешествия в земли православных славян, всегда используются западными исследователями народной культуры. Эти путешественники лично наблюдали сексуальное поведение во всей его реальности и могли расспрашивать знающих людей о правилах и стандартах в этой сфере жизни общества. Правда, при этом иностранные путешественники видели лишь ограниченные аспекты обыденной жизни посещаемого ими общества. Интимные ее стороны оказывались по ту сторону барьера. Иностранцы приезжали, вооруженные собственными концепциями сексуальной морали. И у них соответственно проявлялось непонимание увиденного и осуждение непонятого. В интересах развлечения читателей эти авторы акцентировали внимание на сексуальных особенностях; необычность сексуальных привычек чужеземных народов обычно является излюбленной темой разговоров туристов⁰⁶, но не ученых.