Пушкарева - «А се грехи злые, смертные…». Любовь, эротика и сексуальная этика в доиндустриальной России

Самыми главными источниками для изучения вопросов сексуальности являются своды законов, уложения о наказаниях и сопутствующие им сведения. Правда, использование их, с точки зрения информации о реальном сексуальном поведении, весьма проблематично. По своей природе тексты, содержащие конкретные предписания, рассказывают о поведенческих стандартах и назначают наказания за их нарушение, то есть эти источники великолепны с точки зрения содержания церковных норм, но менее информативны для исследователя относительно реакции на них населения. Нормативные тексты содержат лишь намеки на то, сколь широко признавались эти законоположения.

Из всего объема нормативных источников лучше всех отражают степень озабоченности низшего духовенства и их прихожан своды канонических вопросов и ответов. Наиболее известны вопросы Кирика Новгородца епископу Нифонту. Существует и множество других вопросников, часто издававшихся в форме компендиумов без заглавия и указания автора. Принцип вопросов и ответов не является литературным приемом, при помощи которого создается имитация спора в сократовской манере; каждый вопрос самостоятелен и, как правило, не связан ни с предыдущим, ни с последующим. Большинство вопросов носит догматический характер и касается соблюдения православной обрядности, что, безусловно, интересовало как мирян, так и их священников. Из этих вопросников историк может извлечь некоторые сведения о том, какой была общепринятая концепция православной сексуальной морали в то время.

Разнохарактерность рукописной традиции в Средневековье у славян, если речь идет о нормативных текстах, может объяснить в ряде случаев, до какой степени население признавало правила, относящиеся к сексуальному поведению. В дополнение к изменениям и выдержкам копиист (а позднее пользователь) ставил отметки на полях, чтобы обозначить те положения, которые, как ему было известно из опыта, являлись наиболее важными. При условии возможности внесения изменений в текст наличие однотипности содержания отдельных рукописей при описании сексуального стандарта свидетельствует о некой традиции, что в свою очередь является отражением существования определенного консенсуса между священниками всех рангов, включая и тех, кто жил и трудился в среде мирян.

Точно так же, как в повествовательной литературе, славянские священнослужители четко придерживались канонических законоположений, составленных их византийскими предшественниками. Славянские канонисты, как и все православные, рассматривали постановления семи соборов экуменической Церкви как обязательные. Они придали властно-авторитетный статус отдельным Отцам Церкви, в частности святому Василию и святому Иоанну Постнику. Повеления множества прочих греческих иерархов становились известны славянскому православному сообществу чаще всего через переводы на старославянский язык компиляций византийских ученых-юристов. В славянские каноны включались и выдержки из византийского гражданского права. К этому корпусу добавлялись уставы местного происхождения и постановления местных прелатов и соборов.

Различные источники канонического права не всегда согласовывались друг с другом, и здесь решающую роль играл отбор на местах. Славянские копиисты, создававшие компилятивные рукописи по церковному праву для использования непосредственно в приходах, были вынуждены решать, какую из многочисленных конфликтных норм права туда включать. Более объемистые справочники, предназначенные для епископских судов и монастырских библиотек, вполне могли включать широчайшее многообразие мнений и суждений, в том числе положения, составленные для обществ, отличных по структуре от сообщества средневековых славян. С точки зрения славянских иерархов, византийскую практику стоило изучать даже в том случае, если она не находила прямого применения в местных условиях, ибо среди «земных гегемонов» греки занимали престижное место. Приходские богослужебные книги (требники), считавшиеся практическими руководствами для священников, содержали в себе сокращенную версию уставов с приведением ряда конфликтных суждений⁶⁵. Именно таким путем создавались критерии отбора, в результате которого фиксировалась господствующая традиция церковного права наряду с мнением меньшинства. Точно так же, как в повествовательной литературе, для средневековых священников было в принципе не важно, где родился тот или иной канон — в Византии или среди славян; в обоих случаях он все равно считался руководством к действию. С точки зрения изучения социальных норм происхождение законоположения не столь значимо, сколь значим сам факт его признания обществом.