Пушкарева - «А се грехи злые, смертные…». Любовь, эротика и сексуальная этика в доиндустриальной России

Ясно, что правящие фамилии не могли допустить помех политически выгодным бракам со стороны отдаленного родства. Без сомнения, то же самое имело значение и для других классов общества. Браки опротестовывались скорее из соображений религиозных, а не кровосмесительных. Совершенно не явствует, что кровосмесительство использовалось как повод расторгнуть политически устаревшие браки, хотя объяснения разводам в источниках практически не фиксировались.

Любое постороннее лицо могло воспользоваться указанием на родство, чтобы помешать жениху и невесте обвенчаться, как это может проиллюстрировать судебное дело, слушавшееся на Руси в 1672 году. Василий Бабин и Иван Акинин одновременно сватались к девице Стефаниде. Каждый из них направил петицию в архиепископский суд Троицкого монастыря, чтобы помешать сопернику жениться на Стефаниде, причем основанием являлись ее родственные связи с соискателем руки и сердца. Бабин утверждал, что Акинин будто бы является слишком близким родственником Стефаниды, чтобы позволить им пожениться: сестра Стефаниды была замужем за неким Иваном Лиши-ным, брат коего Василий Лишин был женат на акининской тетке. Получалось, что Акинин и Стефанида были свояками свояков; связь между ними представляла собой «триродство» седьмой степени. Поскольку церковное право ограничивалось соблюдением лишь четырех степеней «триродства», Бабин дополнил жалобу тем, что якобы тетка Акинина была замужем за Стеф анид иным внучатным дядей. Это делало Акинина и Сте-фаниду родственниками в шестой степени «сватства» — случай оказывался пограничным. Акинин же выступил с обвинением, будто бы брак Бабина и Стефаниды тоже явится кровосмеси-тельским: вторая жена Бабиного деда была двоюродной сестрой Стефанидиной матери. Поскольку приемный родитель приравнивался к кровному, если речь шла об установлении степени родства применительно к возможному браку, Бабин и Стефанида реально состояли в седьмой степени «родства», а подобный брак был безоговорочно воспрещен. Такого рода обвинение поставило Бабина в суде в невыгодное положение, и тот, озлобившись, стал утверждать, что Акинин будто бы не является истинным христианином. Решение суда по этому спору до нас не дошло, но характер аргументации показывает, до какой степени можно ориентироваться на родство, если оно было выгодно¹⁰⁰. Церковное право утверждало, что даже дальние родственные связи могли послужить препятствием к браку: и если это было удобно, вопрос всегда можно было поставить именно в этой плоскости.

Цель регулирования браков по степеням родства

Славяне считали кровосмесительство и браки между людьми, обладающими запретными степенями родства, одним из наиболее отвратительных прегрешений против Бога и общины, а потому наказывали нарушителей самыми высокими пенями и самыми долгими епитимьями. Обрисованные в широком плане вопросы, связанные с кровосмесительством, особенно у сербов, занимали ведущее место в покаянных перечнях. Церковные объяснения по поводу правил, регулирующих выбор брачного партнера, сводились к «чистоте»; запретные союзы относились к разнообразным видам незаконного сожительства («блуда»), поскольку наносило оскорбление Господу. Нарушение порядка в домашней жизни по причине незаконных внутрисемейных сексуальных контактов было основательно выявлено по документам современными исследователями. В мире средневековых славян семья, как единица совместного проживания, обладала тенденцией расширяться и разрастаться, и, соответственно, в черту запрета попадало все больше и больше отдаленных родственников.

Сложные правила, запрещавшие браки между родственниками, даже проживавшими врозь, шли намного дальше универсальных табу на кровосмесительство или потребностей сбережения генетического здоровья. Многие общества, включая и те, что описаны в Библии, разрешали браки между двоюродными родственниками, позволяли или даже предписывали браки между свойственниками и не распространяли ограничения в области кровосмесительных союзов на фиктивную родню. Если бы средневековые славянские общества хотели оправдать более избирательный набор ограничений на брак между родственниками, они бы легко могли сослаться на библейские примеры и тем самым отменили бы решения Отцов Церкви. Они этого не сделали; напротив, они расширили законоположения, унаследованные от Византии, чтобы исключить еще более дальние родственные связи. Славянские законоположения по поводу внутрисемейных браков не могут найти объяснения в одной лишь православной традиции. Скорее всего, эти ограничения служили некой общественной цели, не нашедшей упоминания в церковноориентированных источниках. Не исключено, что этому существовал ряд разумных объяснений.