Пушкарева - «А се грехи злые, смертные…». Любовь, эротика и сексуальная этика в доиндустриальной России

Таким образом, славянские православные церковные деятели унаследовали систему византийского церковного права, где проводилось различие между мужчинами-гомосексуалистами, занимавшимися анальными сношениями, и теми, кто предавался взаимной мастурбации, а также между активными и пассивными партнерами. Гомосексуальные сношения, предполагавшие анальное проникновение (обозначавшиеся как «мужеблудие» или «мужеложество»), считались столь же серьезными нарушениями, как гетеросексуальное прелюбодеяние. Согласно святому Василию, за подобные нарушения полагалась пятнадцатилетняя епитимья, как за прелюбодейство. Славянские церковные правоведы предпочитали применять установленные святым Иоанном Постником сокращенные епитимийные сроки, сводимые к двум-трем годам поста и молитвы²⁰². Отклонение от этой нормы в направлении как большей терпимости, так и большей строгости было редкостью. Отдельные уставы требовали наложения епитимий продолжительностью в один год, пять или даже семь лет, но все — в пределах епитимий за гетеросексуальные прегрешения²⁰³. Лишь крайне редко предлагалась особо суровая епитимья, причем только в текстах, где одновременно приводились и более мягкие рекомендации²⁰⁴.

При назначении епитимий за гомосексуальные отношения священники наставлялись в необходимости определить возраст нарушителя, число раз, когда он участвовал в такого рода сношениях, его семейное положение, добровольность участия и роль, которую он при этом исполнял²⁰⁵. Обычная снисходительность к молодым людям, кому еще не исполнилось тридцати лет, распространялась и на гомосексуальные отношения. В одном из уставов рекомендовалась двухлетняя епитимья для молодых людей и трехлетняя -для людей более зрелых²⁰⁶. Византийское гражданское право в славянском переводе и славянские национальные законоположения не считали мальчиков моложе двенадцати лет ответственными за сознательное правонарушение. Согласно одному из покаянных вопросников, если сексуально использовался мальчик моложе пяти лет, то бремя греха нес на себе тот, кто избрал этого ребенка для удовлетворения собственной похоти; если же мальчику было более пяти лет, но по закону он еще не считался взрослым, ответственность за случившееся несли его родители, поскольку не научили отпрыска избегать греха²⁰⁷. Два или три юношеских гомосексуальных эксперимента рассматривались как мелкое нарушение²⁰⁸. Применительно к гомосексуальным отношениям, как и в случае гетеросексуального блуда, холостякам как бы предоставлялась большая свобода действий; женатый же мужчина предположительно обязан был удовлетворять свои сексуальные влечения с законной женой, а не обращаться к другому лицу любого пола²⁰⁹. Молодой человек, силой или принуждением вовлеченный в исполнение пассивной роли при гомосексуальных анальных сношениях, считался менее виновным, чем добровольный участник. По крайней мере, один из авторов полностью освобождал от ответственности юных жертв гомосексуального насилия?¹⁰.

Часть иерархов воспринимала пассивную роль в гомосексуальных отношениях как менее грешную, нежели роль активная. Эта точка зрения была противоположной той, что бытовала в Древней Греции: там пассивный участник анального секса превращался в деклассированного, в то время как активно действующее лицо сохраняло свой статус. Однако с точки зрения православных церковных деятелей инициатор греха заслуживал более серьезного осуждения, чем тот, кто лишь пассивно соучаствовал в этом. В этом смысле наихудшей ситуацией была смена гомосексуальными партнерами активных и пассивных ролей, так что обе стороны оказывались в равной степени виновными²¹¹. Другие славянские авторы не соглашались с этим, полагая, что и активная, и пассивная роли в равной степени заслуживают осуждения²¹².

В соответствии с древнегреческим разграничением между анальным и межбедерным гомосексуальными сношениями славянские церковнослужители обычно рассматривали последнее как всего лишь мелкое прегрешение. В то время как анальное сношение относилось к той же категории серьезных грехов, подобных прелюбодеянию и скотоложеству, межбедерные сношения приравнивались к мастурбации («малакии» или «рукоблудию»). Обычной епитимьей являлся восьмидесятидневный пост при пятидесяти земных поклонах в день, то есть лишь вдвое выше, чем за обычную мастурбацию. Правда, время от времени появлялась рекомендация налагать епитимью в виде двухлетнего недопущения к причастию безо всякого поста?¹³. Если же предписывалась трехлетняя епитимья, то становилось ясно, что имела место аналогия с нормами, касавшимися мастурбации, а не с относившимися к анальным гомосексуальным сношениям²¹⁴. Славянские священнослужители считали использование рук для взаимной мастурбации более грешным, чем использование бедер, «хотя и то, и другое зло и гнусно»²¹⁵. Межбедерные сношения не воспринимались как «полное грехопадение» в том смысле, в каком рассматривались анальные сношения — тем, кто этим занимался, не воспрещалось принимать священнический сан²¹⁶.