Пушки первых Романовых. Русская артиллерия 1619–1676 гг

По росписи артиллерии Белгородского, Яблоновского, Усердского, Карповского и Старооскольского солдатских полков 1672–1675 гг. находилось «в пяти полкех наряду медного по пяти пищалей в полку на станках и на вертлюгах железных, станки и колеса окованы железом». Сам перечень наглядно демонстрирует полную хаотичность и неразбериху в полковой артиллерии Белгородского разряда в то время. В Белгородском полку Елизария Кро имелись орудия в 1½, 1¾, 2½ фунта, причем все старые, из которых одна была раритетом даже по тем временам – «пищаль немецкого литья» 1425 г.! В Усердском полку Витанта Кригера – пушки ¾, 1½, 2¾ фунтов. В Карповском полку Самуила Вестова – трофейные польские пушки 1609 и 1535 гг., а также старые пищали в 1¼, ¾, 2½ фунта. Лучше всех был укомплектован Яблоновский полк Артемия Росформа: он был вооружен однотипными пушками калибром 24 фунта[366]. Большинство орудий появились в региментах в период 1658–1668 гг.

Ситуация резко стала меняться к концу 1670-х гг., когда происходит постепенная замена орудий. По сравнению с Белгородским разрядом артиллерия 10 полков Севского военного округа обновлялась самым решительным образом. Очевидно, это связано с определением первоочередных задач правительства – Севский (Северский) разряд был самым крупным из всех и именовался также «большим полком».

Следует отметить возрастающую роль артиллерии и в гвардейской пехоте – двух выборных полках. Если в 1677 г. воевавшие под Чигирином часть полка А. А. Шепелева (757 чел.), и полк М. О. Кровкова (1296 чел.) имели 12 полковых пушек длиной по 3 аршина и 1800 пушечных ядер, то к 1679 г. направленный в составе корпуса М.А. Черкасского малочисленный по сравнению с Первым выборным Второй полк имел «20 пушек медных, длиною по 3 аршина по 7 вершков, ядро по 2 гривенки, на вертлюгах на цветных станках, станки и колеса окованы»[367].

5 ноября 1678 г., после кровопролитных сражений за Чигирин, было указано «в Севску у генерала маеора и у полковников взять росписи и по тем росписям зделать книги, сколько во 186 году в Чигиринском походе на боех в росходе в нынешнем во 187 году после того Чигиринского походу и боев, сколько в Севску ныне на лицо Севского полку полкового медного наряду, которой по полкам роздано для походу и огнестрельных полковых пищалей, и в котором году, каторые пищали с Москвы или ис которых городов прислано, и каковы мерою, и весом, и все ли в целости, и к стрельбе наготове, и каковы у них весу станки и колесы, и сколько х которой пищали ядер и каковы ядра весом же и гранатов нарядных и ненарядных и зелья пищального и пушечного весом наголо, кроме дерева и свинцу в есом же…»[368].

Аналогичные указы были посланы и в соседний Белгородский, и в другие разряды. Тотальная проверка «полкового наряду, что был в полках» позволила артиллерийскому управлению выявить количество испорченных («которые пищали к стрельбе не годятца») и готовых к дальнейшим походам орудий. Благодаря этому была подготовлена, говоря современным языком, «программа перевооружения полковой артиллерии», которая проводилась вплоть до 1690-х гг.

Исходя из результатов проделанного исследования можно сделать вывод – к русско-турецкой войне 1676–1681 гг. полковая артиллерия в значительной части обладала унифицированными орудиями. Унификация даже в стрелецких приказах началась задолго до преобразований Петра Великого.

2.5. Неизвестная артиллерия: оригинальные и экстраординарные образцы xvii в

Данный раздел посвящен изучению оригинальных, необычных и нестандартных образцов артиллерийского вооружения русской армии с 1650-х по 1670-е гг. Выбранный период не случаен: в это время в Москве функционировала военная лаборатория, получившая название «Гранатный двор за Никитскими воротами». В 1659 г. все работы на Гранатном дворе возглавил выдающийся иностранный инженер, «гранатного дела мастер» Николас Бауман («Миколай Бовман»), за десять лет службы в России сделавший головокружительную карьеру от полковника до полного генерала[369].