Пушки первых Романовых. Русская артиллерия 1619–1676 гг

Практика осмотра и описаний трофейных и купленных орудий «литовского, польского и немецкого литья» продолжилась и в петровские времена. Для описания иностранных орудий нужен был специалист со знанием языков, который должен был расшифровать «маркировку» и прочитать готические надписи на стволах. 9 февраля 1699 г. «великий государь <… > указал прислать в Володимерской судной приказ к окольничему Александру Петровичю Протасеву с товарыщи переводчика для переводу подписи на пушках, на которых подписано костельным немецким щетом»[596].

В марте 1703 г. гетман Иван Мазепа писал, что по царскому указу «посылал я па всем регименту моего палкам и городам осматривати старинных пушек немецких полко(во)го и турецкого дела, которых не могли сыскати нигде, к(ро)ме что в самом Нежине сыскалися, понеже во всех полках и городах, где какие были старинные пушки, те все полковники перелили для изображения на оных своих имян и гербов, а сколко в Нежине тех старинных пушек, и в какой великости, и весом, и какие ко оным пули, о том роспись, порядочно написав, так же и в Быхове прошлого лета взятых пушек, которые… сыскалися».

Согласно росписи «пушек турских казыкерменских добычных в Нежине» из пяти орудий одно имело атрибуционные признаки: «1-я пушка имеет в себе весу 35 пуд 32 фунта, в длину по 5 локтя, а в казне по 2 локтя, ядро в 3 фунта и 3 лота, герб на ней звериная лапа, в средине и на дуле подписано по латине «Ни един путь добльствию беспутен», около герба «Францишек Кендий лета Господня 1590»[597]. Следом идет «роспись пушек из Быхова», которые были привезены в Батурин. Среди орудий перечислены:

«присланная ис полку Стародубского пушка, имел (а) на себе герб короля Жигимонта Авгус весом тритцати пуд и трех, мерою в длину пять локоть и по четвер, ядро к ней три фунта, вылита в Вилне 1573.

Из Прилуцкого полку привезена пушка з гербом того ж короля Жигимонта, мерою в длину четыре локтя и пол локтя и пол четверти, весом двотцати четырех пуд, ядро к ней фунт и три четверти, вылита в Вилне 1560-го году.

Полку Лубенского прислана пушка з гербом также короля Жигимонта, весом осмнатцать пуд и десять фунтов, длиною полчетверта фунта, ядро к ней фунт и три четверти, зделана в Вилне 1550-го г.

Из Гадяцкого и Нежинского полков привезены пушки гладкие безо всякого герба и на (д) писи, ровны весом обе по десяти пуд и по дватцати фунтов, ядра обоих по три фунта… длиною обе по полтара локтя и по четверти, году, которого деланы, не написаны»[598].

Некоторые из трофеев XVII столетия сохранились до наших дней. Посетители их смогут увидеть в Московском Кремле и Артиллерийском музее (ВИМАИВиВС СПб).

Очерк 5 Государевы пушкари

Под пушкарским чином подразумевают служилых людей «по прибору» (т. е. тех, кого набирали), деятельность которых так или иначе связана с артиллерией. Все они делились на воинские (пушкари приписывались к пушкам, затинщики – к затинным пищалям, воротники – к воротам) и мастеровые чины (мастера, казенные кузнецы, плотники).

Исследование быта, занятий, военной подготовки служилых людей пушкарского чина невозможно вместить в рамки этой монографии – по пушкарям, московским и городовым, необходимо написание отдельной книги. Как ни странно, хуже всего изучены московские пушкари – работ по ним практически нет[599]. Данный очерк не претендует на глубину исследования, задача его – контурно обозначить положение, основные занятия, быт служилых людей пушкарского чина.

В XVII столетии для подготовки высококвалифицированного артиллериста, хорошо знающего «пушкарское дело», владеющего основами баллистики и инженерного дела, техникой заряжания и прицеливания, нужны были многие годы. Поэтому правительство было заинтересовано в укреплении семейной традиции, преемственности передачи опыта пушкарского дела «от отцов детям, от дядь племянникам».

Отставку пушкарский чин мог получить «за старостью и увечьем». За старыми и увечными пушкарями сохранялся земельный надел, и они продолжали жить в пушкарской слободе[600]. На место умершего или убитого пушкаря (после соответствующего экзамена, «чтоб стрелять был горазд») вставал его ближайший родственник[601].

После тяжелых времен Смуты, когда возник дефицит квалифицированных кадров, традиционные способы комплектования («от отцов дети, а от дядь племянники») не могли обеспечить нужные потребности в обслуживании большого парка орудий, поэтому возможность «государевой пушкарской службы» стала распространяться и на посадское население.

После проведения в 1614–1615 гг. в 120 городах переписи ратных людей стало очевидным, что устаревшие способы комплектования («от отцов дети, от дядь племянники») не могли обеспечить нужные потребности в обслуживании городовых орудий. Поэтому категория пушкарей стала пополняться из «вольных» и «охочих» людей посадского населения. При поступлении на службу люди освобождались от налогов[602].