Пушкин

– Ну вот, дело Пушкина и решено. Я вошел к государю, подал ему тетрадь и сказал: «Здесь все, что разбрелось в публике, но вам, Государь, лучше этого не читать!» Государь улыбнулся на мою заботливость. Потом я рассказал подробно, как у нас дело было. Государь слушал внимательно и, наконец, спросил: «А что ж ты сделал с автором?» – Я?.. Я объявил ему от имени Вашего Величества прощение!.. Тут мне показалось, что Государь слегка нахмурился. Помолчав немного, Государь с живостью сказал: «Не рано ли?!» Потом, еще подумав, прибавил: «Ну, коли уж так, то мы распорядимся иначе: снарядить Пушкина в дорогу, выдать ему прогоны и, с соответствующим чином и с соблюдением возможной благовидности, отправить его на службу на юг!» Вот как было дело… А знаете, Пушкин совершенно пленил меня своей благородной манерой обхождения…

Вяземский рассказывал:

– Между тем разнеслось по городу, что Пушкина берут и ссылают. Гнедич, с заплаканными глазами (я сам застал его в слезах) бросился к Оленину; Карамзин, как говорили, обратился к государыне; Чаадаев хлопотал у Васильчикова, и всякой старался замолвить слово за Пушкина. Но слова шли своею дорогою, а дело исполнялось буквально по решению…